Онлайн книга «Великий страх»
|
– Была бы она одна, а то еще с детьми, да еще беременная… Я вряд ли соображала, что происходит. Через секунду после того удара в живот резкая боль пронзила меня, как раскаленный прут, рассудок затуманился, и, если бы руки санкюлотов не держали меня, я рухнула бы на землю. Громкий возглас вырвался у меня из груди, и лишь одна мысль посетила меня: «Ребенок! Что будет с ребенком?!» – Отпустите, отпустите ее! Санкюлоты, державшие меня, как на грех, отпустили мои руки как раз в тот миг, когда невыносимая боль, еще более сильная, чем прежде, разлилась по моему телу, пронзила меня с ног до головы. Я упала на землю возле кареты, до крови ударившись затылком о подножку. Больше я уже ничего не помнила. 5 Открыв глаза, я увидела сперва лишь серый утренний свет, пробивавшийся сквозь чуть раздвинутые занавески. Я попыталась пошевелиться, но не смогла. Сильная боль появилась в затылке. А в теле я ощутила странную, необъяснимую пустоту – так, будто из меня ушла вся кровь, а вместе с ней и силы. Я не успела ни о чем задуматься. Пелена беспамятства снова заволокла мое сознание, и я забылась, так и не уяснив, что со мной, и ничего не вспомнив. Во второй раз меня привела в чувство чья-то рука. Она обтирала меня губкой, смоченной в душистом уксусе. Я лежала с закрытыми глазами, не давая знать, что пришла в себя. Прикосновения были мне неприятны. Почему меня не оставят в покое? Я казалась себе ледяной и холодной, будто меня уже посетила смерть. – Жанно, – сказала я тихо, не открывая глаз. – Ну, я же говорил, что кризис позади, – раздался надо мной мужской голос. Я открыла глаза, втайне удивляясь, как тяжелы стали веки. – Кто вы такой? Лицо мужчины я видела как-то смутно. Четко выделялся лишь белокурый парик. Да еще очки на носу. – Я Эсташ Лассон, мадам, – сказал мужчина, – ваш старый знакомый. Вы слышите меня? Если да, опустите ресницы. Я слышала его, но ресниц не опустила. Медленно, очень медленно и тяжело я начинала вспоминать то, что случилось. Королевская площадь… крик…. женщина, которая дала мне пощечину… – Будет упрямиться, – сказал Лассон, – я вижу, что вы все слышите… Но если не желаете говорить, то и не надо. Вам сейчас действительно лучше помолчать. И выспаться. Матильда, – обратился он к сиделке, – дайте мадам де Колонн снотворное. Мадам де Колонн… Неужели это мое имя? Ах да, я вышла замуж за Франсуа! И вдруг неприязнь – глубокая, инстинктивная – всколыхнулась во мне. Я покорно выпила снотворное, поглощенная лишь своими мыслями, и вопросительно взглянула на Лассона. – Что со мной? – спросила я с усилием. – Не разговаривайте, – властно приказал он. – Я провел у вашей постели две недели и не допущу, чтобы все пошло насмарку. Вам лучше ни о чем не задумываться. Спите, мадам, вы тяжело больны. Он вышел, неплотно прикрыв за собой дверь. И уже через несколько секунд я услышала приглушенный шепот Маргариты: – Как вы, мадам? Вы меня слышите? Я ответила утвердительно легким движением век. – А я как услышала, что вы пришли в себя, сразу к вам забежала… Ох, этот господин Лассон! Он меня и близко к вашей постели не подпускал. Нанял эту проклятую сиделку! Я молчала, пытаясь вызвать в себе гнев, вспоминая о случае на Королевской площади, но в душе у меня была только пустота. – Маргарита, я… я потеряла ребенка, да? Затаив дыхание, я пристально смотрела ей в лицо. – Преждевременные роды были, мадам… – Он жив? – прервала я ее. Она качнула головой. – Да, мадам, пока жив. Его сразу же окрестили, как только он родился. Вы были без памяти, но я-то знала, что вы хотите назвать мальчика Луи Франсуа. Кюре так и сделал, мадам. Я на минуту закрыла глаза. – Он очень слаб, да? – А как же вы думаете, мадам? Еще семи месяцев не было… Она снова вытерла слезы. Ее всхлипывания меня утомляли. – Ну, все, ступай, – сказала я сурово. – Разве я вам больше не нужна? – Нет. Ну, иди же! Тихое отчаяние охватило меня, едва она ушла. Мой ребенок «пока» жив… Что значит «пока»? Что он должен умереть? Даже Жанно мне его не заменит! Луи Франсуа – это единственная надежда на счастье с Франсуа, если он умрет, меня больше ничто с моим мужем не свяжет! Я заглушила стон, прикусив костяшки пальцев. Только теперь я понимала, откуда взялась эта пустота в теле, особенно под сердцем – я же до сих пор физически помнила, как малыш шевелился во мне, как беспокоился, как дышал… Мы с ним были одна плоть и кровь. О, почему мне так не повезло, почему я потеряла его так рано?! Снотворное действовало на меня против моей воли. Сон сковывал движения, закрывал глаза, осушал слезы. Я так и заснула в слезах – заснула, будто провалилась в беспамятство. Следующее пробуждение произошло вечером. Какой сегодня день – этого я даже не представляла, но видела огонь в камине и мерцающее пламя свечей. – Покажите мне его, – громко проговорила я, сама удивляясь ясности своего голоса. Лассон сделал протестующий жест. – Мне очень жаль, мадам, но теперь это невозможно. А сейчас извольте принять лекарство. – Ничего я не приму, пока вы не покажете мне сына. Лассон с сиделкой переглянулись. – Мадам, будьте благоразумны… – Я прошу вас показать мне Луи Франсуа! – Это утомит и его, и вас. И потом, я же не могу сидеть в этом доме вечно и все время лечить одну вас даже за очень высокий гонорар. У меня много пациентов. Да и королеве не очень по душе то, что я нахожусь у вас. Мне показалось чудовищным, что в такую минуту он может думать о королеве и каких-то пациентах. Вцепившись пальцами в простыни, я почти выкрикнула: – Ну и идите! У меня и в мыслях нет вас удерживать! Я хочу лишь увидеть своего сына, и я имею на это право, вы слышите?! Мне показалось, что от этого усилия комната перед моими глазами перевернулась. Я откинулась на подушку, закрыв глаза. Лассон поднес к моему лицу нюхательную соль, сильный запах ударил мне в голову. – Ну, убедились сами, насколько вы еще слабы? – Мне все равно. Я хочу видеть сына. – Матильда, – приказал Лассон сухо, – принесите мальчика. Он повернулся ко мне. – Предупреждаю, я не позволю вам брать его на руки, об этом не может быть и речи. – Хорошо, – прошептала я, готовая согласиться с чем угодно. – Я все равно не смогла бы его держать. |