Онлайн книга «Дни гнева, дни любви»
|
5 Я проснулась в десять часов утра от громких пушечных выстрелов. – Адмирал дома? – сразу спросила я у Маргариты. – Нет, – ответила она недовольно. – Он спозаранку ушел к себе в Собрание. А еще почему-то заглянул к вам, будто проверял, в своей ли вы постели. Было жарко, и солнце заливало комнату слепящим светом. Я отбросила одеяло, босиком пошла к серебряному тазу, чтобы умыться. Благодаря заботам Маргариты вода была почти ледяная и отлично освежала после сна. – Его величество король сбежал за границу, – как бы между прочим заметила Маргарита. – Вы знаете это? Я повернулась к ней, и лукавая улыбка засияла у меня на лице. – Конечно, нет! Впервые об этом слышу. – Хорошо бы, если так, – проворчала она, убирая постель. – Только бы с вами ничего не случилось, мадам. Она выглянула в окно и заявила: – А вот и первые посетители к вам, милочка. Представляю, сколько их будет после побега-то короля! – Кто приехал? – нетерпеливо спросила я. – Госпожа маркиза де Шатенуа. Изабеллу де Шатенуа я не видела целый месяц. Все такая же грациозная и изящная, она стала еще стройнее, шелковистые завитки ее высоко подобранных волос мягко падали на затылок, белая кожа являла собой приятный контраст с черными агатовыми глазами. – Какой красивой вы стали, Изабелла, – воскликнула я, обнимая ее, – и какое счастье, что вы так просто одеты: мы сможем пойти в город. На Изабелле было модное ныне платье белого цвета в розовую полоску, с сильно затянутой талией и высоко поднятой грудью, узкое, украшенное пышным турнюром. Высокая шляпа с вуалью и трость дополняли ее наряд. – Я думала то же самое, Сюзанна; тем более что нынче в Париже творится что-то невероятное. Вы слышали, что король бежал? – Еще бы, – сказала я. Мы вышли за ворота, на площадь Карусель. Я крепко сжимала руку Изабеллы, и она отвечала мне таким же пожатием. Нам не хотелось потерять друг друга, разминуться среди снующих туда-сюда почтовых карет, фиакров или колясок, увязнуть в толпах народа, запрудившего площадь. – Вы слышали о сегодняшних декретах Собрания? – спросила Изабелла. – Нет. – А я прочла выпуск «Монитера» и слышала крики прохожих, пока ехала мимо Манежа… Собрание взяло власть в свои руки. – Значит, оно объявило республику? – спросила я пораженно. – Не уверена. Я уверена только в том, что с каждым днем в Париже становится все более мерзко. – Но ведь вы хотели уехать, почему же вы не сделали этого до сих пор? – Да я уже почти собралась, дорогая! И вот сегодня такой сюрприз: Собрание закрывает все границы и приказывает арестовывать всякого, кто выезжает из королевства! – Ах вот оно что, – произнесла я. – Что же они еще решили? – Они наделали немало глупостей. Всех гвардейцев поставили под ружье, объявили о непрерывности своих заседаний, как будто от этих заседаний есть хоть кому-то польза! Изабелла топнула ногой. Губы ее были гневно сжаты. Честно говоря, я еще ни разу не видела ее такой. – Я тоже теперь хочу уехать, – сказала я задумчиво. – Похоже, нам вместе придется хлопотать о паспортах для себя. Брожение, царившее в Париже, казалось небывалым. Каждый, похоже, старался перекричать гул набата. Как и в дни перед взятием Бастилии, на улицу высыпали все: рабочие, лавочники, буржуа с женами, детьми и прислугой, торговки. Все лавки, включая и булочные, были заперты. Людской поток устремлялся в Пале-Рояль, Манеж и, конечно же, Тюильри. – И как эта толстая королевская фигура могла проскользнуть незамеченной! – кричала толстуха торговка в переднике, покрытом пятнами. – Ну, потаскуха со своим выкормышем еще могли как-то улизнуть! А толстый Луи? – По-видимому, – ядовито заметила Изабелла, – эта дама себя толстой не считает. – Это вина Лафайета! – отозвался кто-то из толпы. – Разумеется, Лафайета… Кто же еще мог их выпустить? – Я просто ненавижу этого щеголя! – взвизгнула молодая прачка. – Кто позволил этому красавчику так задирать нос? – Да его пора вздернуть на фонарь! – Он еще два года назад, когда пекаря, пекариху и пекаренка волокли в Париж, заслуживал веревки! Я заметила, что толпа расступается, дает дорогу какой-то небольшой группе людей, во главе которой шел крупный высокий мужчина с бычьей головой, посаженной на широкие плечи. Локти торговок затолкали нас в толпу. Я, приподнявшись на цыпочках, через головы людей разглядывала этого человека, в наружности которого было что-то мне знакомое. Он приблизился… Я ясно разглядела испещренное оспинами лицо, глубоко сидящие маленькие светлые глаза… Жорж Жак Дантон! Тот самый взяточник, служивший и королю, и революции! Тот самый мастер уловок и еще больший любитель роскоши и звонкой монеты… И перед этим человеком, нечистоплотным, но умным, смелым и напористым, толпа расступалась, радостно улюлюкала и свистела. Я не ощущала ни ненависти, ни презрения – никаких чувств, кроме любопытства. – Новый Мирабо! Человек-гора! – Да он же продается на каждом перекрестке! – Ах, все равно! Он кажется таким милым. – Когда он говорит, его слышно на другом берегу Сены! – Поменьше таланта, побольше добродетели, слышишь, Дантон? Шум, крик, радостный свист заглушили первые слова Дантона. Но его громкий голос, который потрясал, казалось, деревья, низкий тембр и вибрирующие модуляции, отдающиеся звоном в ушах, с небывалыми мощью и гневом обрушились на грязных интриганов, чьи происки помогли королю бежать, – Лафайета и аббата Сиейса, хотя я не понимала, при чем тут последний. Должно быть, Дантону заплатили за то, чтобы он его заклеймил. – Хотя наши враги, – вещал он, потрясая руками и встряхивая львиной гривой, – поскольку их измена уже открыта, наполовину низвергнуты, не предавайтесь дремоте, остерегайтесь кажущейся безопасности! По-видимому, нам, граждане, придется восполнить революцию… смести с дороги тех интриганов, которые хотели бы ее остановить… Я говорю о подлых попустителях, с чьего молчаливого согласия нынешней ночью покинули Париж король с Австриячкой, – я говорю о Лафайете, Сиейсе и мэре Байи, давно доказавших свою склонность к предательству! Они погрязли в склоках, они забыли, кто и зачем вознес их на высокие посты – и нам, граждане, придется заставить их вспомнить об этом. – А король? – раздался возглас. – Короля давно следовало бы заставить развестись со своей Австриячкой и отослать ее в Вену… Короли ведут нацию к пропасти! А Собрание, узаконившее наследственность трона, обратило Францию в рабство! Отменим навсегда звание и должность короля, превратим королевство в республику! |