Книга Одинокий орел по имени Бернардо, страница 10 – Люси Гордон

— В ее время брюки носили только… — Бернардо замолчал.

— …плохие женщины, — закончила за него Энджи. — Все правильно. Я понимаю.

Бернардо попытался уговорить бабушку. Но речь шла о деле, которого перемены не касались. Она не могла уступить даже ему, авторитетному для нее человеку, и оставалась непреклонной.

— Бесполезно, — сказала ему Энджи. И обратилась к настоятельнице: — Если вы поручитесь за мою хорошую репутацию, уверена, эта женщина прислушается к вам.

Настоятельница кивнула, и снова полился поток быстрой речи. Лицо пожилой женщины немного расслабилось, она неуверенно посмотрела на Энджи. Но не отступила. В этот момент девочка зарыдала с новой силой.

— Ну, все. Я приступаю к работе, — твердо объявила Энджи. Она шагнула к кровати, и, к ее облегчению, бабушка не остановила ее.

К счастью, у девочки не оказалось серьезных повреждений. Только синяки и ссадины и никаких переломов. С помощью сестры Игнатии она смыла пыль и грязь, почистила и перевязала раны.

— Надо показать ребенка доктору Фортуно, когда он вернется, — помня о профессиональном этикете, сказала Энджи. — Может быть, он найдет нужным послать ее на рентген. Но я думаю, в этом нет необходимости. Если он захочет поговорить со мной, я буду рада.

Она улыбнулась девочке, и та улыбнулась ей в ответ, очевидно решив, что тетя хорошая. Бабушка, монахиня и Бернардо напряженно наблюдали за ними.

Они ушли из монастыря, переплетя пальцы рук. Бернардо ничего не говорил. Только иногда с любопытством поглядывал на Энджи и чуть улыбался.

— В чем дело? — не выдержала она.

— Ты выглядела там совсем по-другому. Так много разных Энджи.

— Нет, я только одна. Правда.

— Значит, у тебя тысяча лиц.

Он поднял ее руку и поднес к губам.

— Теперь я и правда верю, что ты доктор, — признался он, когда они гуляли по улицам. — Как ты приняла на себя ответственность, как справилась с этой тупой женщиной… Она даже ко мне не прислушалась, потому что думала… ну… — Он пожал плечами. — Но поверила настоятельнице.

Заметив неосознанную властность этого «даже ко мне», она подумала, что он больше Мартелли, чем ему бы хотелось признать.

— Просто не верится, что она так вела себя только из-за того, что я в брюках.

— Всего двенадцать лет назад сицилийская женщина опубликовала автобиографический роман о девушке, которая стала городским изгоем потому, что хотела носить брюки, — ответил Бернардо. — В наших краях книга стала бестселлером. И моя мать рассказывала мне о женщине — она сама ее знала, — у которой не было шанса выйти замуж. «Она имела мужчину». Вскоре я узнал, что значит «имела мужчину». Ее видели, как она сидела в кафе за столиком на открытом воздухе рядом с мужчиной и пила кофе.

— И больше ничего? — возмущенно спросила Энджи.

— И больше ничего. Здесь нелегкое общество для женщины, особенно для женщины из чужой культуры.

— А та женщина, что пила кофе с мужчиной, принадлежала к чужой культуре?

— Я не знаю, — поспешно ответил он. — Стелла ждет нас с едой.

Стелла доставила себе удовольствие — украсила стол цветами и каждое блюдо подавала на лучшем фарфоре. Она взволнованно ожидала приговора Энджи каждому блюду.

— Слава богу, — выдохнул Бернардо, когда она, наконец, оставила их вдвоем пить кофе. — Я хотел быть наедине с тобой весь день, но все время кто-то мешал. А сейчас уже и день прошел.

— Еще не совсем прошел, — возразила она и встала у окна, выходившего на долину. Темнота спускалась все ниже и постепенно закрыла все, только несколько огоньков мелькали далеко внизу. Волшебное место, переполненная счастьем, подумала она. И самое прекрасное волшебство — быть с Бернардо.

— Я рад, что ты видишь мой дом таким, как сейчас, — проговорил он. — Когда он по-настоящему красив.

— Знаю. Я никогда не видела ничего более чудесного.

— Энджи… — Он потянулся к ней губами. Она ждала, а сердце стучало точно паровой молот.

Трель дверного колокольчика прервала его.

— Проклятие! — гневно воскликнул Бернардо и отпрыгнул от нее. — Кто еще там?

Доктор Фортуно жаждал поговорить с Энджи. Он рассыпался в благодарностях и стал длинно объяснять причины своего отсутствия: приходится ездить далеко, повсюду одновременно поспеть невозможно и т. д. и т. п.

Это был старый человек, выглядевший усталым и от долгого дня, и от долгой жизни, и от трудной работы. Явно порядочный человек и хороший доктор, думала Энджи. Но достижения современной медицинской науки ему, конечно же, недоступны.

Бернардо, скрывая свое нетерпение, гостеприимно угощал гостя кофе, вином, печеньем и вместе с Энджи покорно слушал его. Прошло еще два часа.

Когда дверь за доктором наконец закрылась, Бернардо пробормотал: «Malediri!»

— Это сицилийское ругательство? — спросила Энджи с печальной улыбкой.

— Да, — подтвердил он. — А теперь время отвезти тебя домой.

— Да, по-моему, пора, — неуверенно согласилась Энджи.

— Уже поздно… Они будут удивляться…

— Да.

Их взгляды встретились. Оба знали, что он не позволит ей уехать без поцелуя.

— Бернардо… — прошептала она. И в следующий момент уже была в его объятиях. Ее губы слились с его в поцелуе, о котором она ежеминутно мечтала после их встречи в нынешний полдень.

Его губы оказались такими, какими должны были быть. Теплые и властные, вызывающие дрожь восторга. Все сдерживаемое отчаяние вечера было в ее поцелуе. И то же самое она чувствовала в его ответе.

— Энджи, — пробормотал он. — Amor mia…

— Да, — она лихорадочно ласкала его рот своими губами, — о, да…

Энджи услышала щелчок — открылась дверь его спальни. Она легко двигалась вместе с ним. Они вошли в комнату. Волна страсти, охватившей ее, смыла все мысли; Она словно растворилась в пламени желания. Они созданы друг для друга. И догадались об этом с первого взгляда. Оставался только один шаг…

Его руки напряглись. Он жадно прижимал ее к себе. Еще момент, и она почувствовала, как кончик его языка проник внутрь и возбуждающе ласкает ее чувствительный рот. Она ощущала каждую клеточку его и своего тела. Ее тело принадлежало ему. Оно принадлежало ему еще до того, как он этого потребовал. Возбуждение набирало силу. И она тянулась к нему, к ожидаемому блаженству, которого так жаждала. Она изогнулась и прижалась к нему, приглашая к более глубокому исследованию. Ее охватил восторг, когда его руки начали перемещаться к интимным местам.

И вдруг, в самый чудный момент, неизвестно откуда появилась тревога. Ее начало трясти. Мелькнула мысль: «Это больше, чем я хочу».

Она горела желанием лечь с ним и свободно отдаться на волю чувств. Она хотела его. Жаждала его. А потом? Если она отдастся этому серьезному мужчине, их отношения уже не будут легкомысленным курортным романом. В Бернардо нет ничего легкомысленного. Он все делает со страстной настойчивостью, то есть от всей души. Но сейчас это больше, чем она хотела.