Книга Дама с коготками, страница 87 – Дарья Донцова

Выслушав тягостные инструкции, я, кряхтя, взяла прибор и мелкими перебежками потащилась искать такси. В прошлый раз математик был более галантен и довел до машины, но сейчас предпочел остаться дома. Оно и понятно. С неба сыпалась ледяная крошка, по земле разливалась грязная каша, ветер противно задувал под куртку, и я подумала, что идти к машине, если не близко, следует в пальто или шубе. Куртка хороша, когда сразу запрыгиваешь в теплый салон. Да и обувь не годится: коротенькие ботиночки на тонкой подметке. Придется купить военные ботинки на платформе.

Дома я, к счастью, не попалась на глаза никому из детей и спрятала дешифратор в гараже. Завтра поеду в «Пиккадилли».

Но на завтра планы резко изменились.

Около часа позвонил Степка и принялся, как кот вокруг горячей каши, ходить кругами:

– Как дела?

– Спасибо, хорошо. А ты как?

Приятель замялся и сказал:

– Просто чудесно. Только погода плохая.

Посудачив минут пять о циклонах и антициклонах, я решила облегчить Степкину жизнь и спросила в упор:

– Говори, зачем звонишь?

– Наверное, это все не очень вовремя, и ты сочтешь меня бесчувственным чурбаном, – заюлил Войцеховский.

– Давай короче.

– Завтра мы с Полей подаем заявление в загс.

Вот уж новость так новость. Правда, штампа в паспорте им придется ждать целый месяц, и время еще есть.

– Подъезжай завтра к пяти, – продолжал Степка, – регистрация в восемнадцать тридцать.

– Как регистрация? – ужаснулась я. – Вы же только заявление несете!

– А я договорился с заведующей, чтобы нас тут же и расписали. Чего канителиться? Правда, там очередь, но она ради нас останется после работы, поэтому и время такое дикое – полседьмого вечера.

Я треснула трубкой о рычаг и понеслась ловить такси.

Коридоры 18-й больницы – унылые, кишкообразные помещения, застеленные протертым линолеумом. По ним, зябко кутаясь кто в халат, кто в платок, бродили больные. Единственный телевизор в холле, черно-белый «Рубин», показывал очередное «мыло», и возле экрана сидели на железных стульях безвозрастные женщины. Светлана Александровна пила в ординаторской кофе. Мы поболтали минут пять, и она пошла за Полиной. От нечего делать я подошла к окну и выглянула на улицу. На снегу бродили встрепанные вороны. Птицы рылись в помойке, выискивая съестное.

Дверь кабинета стукнула. В комнату вошла Лариска. Только похудевшая на двадцать килограмм. Тот же рост, те же глаза и нос, крупный рот. Вот только волосы подвели – пережженные дурацкой химической завивкой и редкие, они совершенно не походили на роскошные Ларкины кудри. Хотя на такой случай имеются парики.

Полина секунду постояла у двери, потом неуверенно сказала низким, хриплым голосом:

– Это вы меня в эту тюрягу укантропупили?

– Хочешь тысячу долларов? – спросила я в лоб.

Полина принялась пересчитывать сумму на бутылки, потом, ошеломленная радужными перспективами, осторожно осведомилась:

– Чего делать надо?

Я поудобней устроилась на жестком больничном стуле и принялась обрисовывать ситуацию. Пришлось нелегко. Мозги женщины, совершенно проспиртованные, отказывались ей служить. Еле-еле воткнула в ее глупую голову нужные сведения. Узнав, что ничего криминального от нее не требуют, Полина согласилась, и мы начали действовать.

Для начала я велела ей надеть привезенные вещи. Специально подобрала их в Ларискином стиле – черные брюки и ослепительно красный пуловер. Уши у Полины оказались не проколотыми, и от серег пришлось отказаться. Коротенькие сапожки на каблуке, красивый кулон с цепочкой. На голову нахлобучили парик. Лицо я покрыла светлым тоном и подкрасила глаза. Губы не тронула. Люлю редко пользовалась губной помадой. В качестве завершающего штриха опрыскала женщину духами «Коко Шанель». Любимый Ларисой запах поплыл по ординаторской. Я отступила на пару шагов и залюбовалась достигнутым результатом. Да, одень пенек, будет как майский денек.

К Войцеховским прибыли ровно в пять. Велев Полине ждать условного знака, я вошла в дом. В гостиной в светло-бежевом костюме сидела невеста. Меня опять поразило несоответствие элегантной одежды и вульгарного макияжа. Рядом топтался обряженный в вечерний костюм жених. Я оглядела присутствующих: все те же лица. Что ж, это к лучшему, что собрались только свои.

– Дашка, – возбужденно закричал Петька, – вот новость так новость!

Я совершенно не разделяла ни его энтузиазма, ни его радости, поэтому сказала:

– Новость, конечно, удивительная. Всего сорок дней прошло после смерти Ларисы, а у вас свадьба.

Степка покраснел как рак, а невеста даже не вздрогнула. Мило улыбнувшись, она спокойно смотрела перед собой.

– Живым жить, – вздохнул Кирилл, – жаль Люлю, но у Степы ребенок, бизнес; ему, не в пример тебе, деньги с неба не упали. Одному трудно со всем справиться. Я, например, очень рад, что он нашел себе такую очаровательную жену. И, вообще, Дарья, на свадьбе принято дарить подарки, а не говорить гадости.

Ах, так! Ну погоди, доктор.

– Подарок здесь, – спокойно сообщила я, – сейчас придет.

Отодвинув занавеску на окне, я помахала рукой и с удовлетворением увидела, как Полина вылезла из такси и направилась к дому. Вошла в холл, сняла пальто, приблизилась к двери гостиной и… раз, распахнула ее. Эффектный вход.

Уставившись на вошедшую, Степка слегка прибалдел, потом робко спросил:

– Вы кто?

– Это мой подарок, – сказала я как могла спокойно, – познакомься, пожалуйста. Младшая сестра Ларисы – Полина.

Невеста вскочила на ноги, но я была начеку и быстренько схватила ее за руку:

– Нет, Мариночка, вам еще следует объяснить весь маскарад.

Петька растерянно переводил взгляд с одной женщины на другую и бормотал:

– Ничего не понимаю.

– И понимать-то нечего, – сообщила я, – съездила в Качалинск и привезла вам настоящую Полину. А то Степка собрался жениться на мошеннице. Прошу любить и жаловать, Марина Коваленко, авантюристка. Судима по 147-й статье, как брачная аферистка. И никакой она не ветеринар, а просто собачий парикмахер. Спасибо Марусе, она сомнения в моей душе поселила.

– Но у нее же паспорт на имя Полины Николаевны Нестеровой, – тихо произнес Степка, – и завещание.