Книга Мой любимый босс, страница 17 – Шэрон Кендрик

— Тетя была строгой?

Она вздохнула.

— Разве все это важно?

Мягкий упрек заставил Рафаэля поморщиться, и все же кое-что тревожило его гораздо больше. Тот факт, что он хочет знать! А почему? Потому что впервые он встретил женщину, которая не жаждет выложить ему все о себе?

— Я хочу знать, — упрямо сказал он.

Разумеется, если Рафаэль чего-то хочет, он всегда это получает, не так ли?

— Да, она была строгой. Настолько строгой, что я почти никуда не ходила и не бывала ни в каких компаниях, пока не поступила в университет. — Наташа встретила его взгляд и кивнула. — Вот там-то все и пошло наперекосяк. Свобода — это, в сущности, палка о двух концах, — я хотела ее, но и боялась. И, конечно же, совсем не умела пить, танцевать — то, с чем большинство молодых людей моего возраста выросли.

— А что насчет отца Сэма?

Ну, уж подробности этого ему явно знать не нужно. Отец Сэма искал удовольствий и развлечений, а не обязательств на всю жизнь, и в каком-то смысле Наташа не могла его винить, потому что и сама не стремилась завести ребенка. Но это случилось, и если Сэм не был запланирован, это отнюдь не означает, что он лишен права быть любимым.

— У отца Сэма много разных качеств, — осторожно сказала она.

— Почему он не видится со своим мальчиком?

Наташа нахмурилась.

— Просто не хотел иметь ничего общего с моей беременностью, — ровно проговорила она. — Он даже ни разу не видел своего ребенка, да и не стремился увидеть.

У Рафаэля внутри что-то перевернулось.

— Наташа…

Она покачала головой, отвергая его поверхностное сочувствие, в котором вовсе не нуждалась.

— Зато я хотела ребенка, кем бы он ни был зачат. И во многих смыслах так лучше. Сэм никогда не знал ничего, кроме любви, и я ни разу не пожалела о своем решении — ни на секунду!

С одной стороны, Рафаэль мысленно аплодировал Наташиному пламенному духу, но с другой — проклинал ее, потому что ничто так не влечет мужчину к женщине, как огонь в крови. Сознает ли она, как сильно он ее желает? Понимает ли, что именно препятствует воплощению этого желания?

Вначале он колебался из-за неравенства их социального положения. Теперь ее стойкость и несгибаемость перед трудностями, кажется, импонируют ему. Так что же останавливает его?

Неужели совесть?

Рафаэль нахмурился. Он должен прекратить быть сентиментальным, потому что никто не может обвинить в этом ее. Она холодно констатировала, что не обвиняет отца Сэма, и так же холодно согласилась изображать его невесту. Она прагматичная женщина, продемонстрировавшая, что у нее есть свои потребности — потребности, которые она превосходно подавляла, пока Сэм был маленький.

Но сейчас Сэма с ней нет. Впервые она свободна от ответственности. Они оба взрослые люди, которые хотят друг друга, — разве они не заслуживают небольшой разрядки в форме взаимной страсти?

Рафаэль внимательно изучал Наташу. Шелковистые волосы рассыпались по плечам, длинное платье из тонкой материи, которое она благоразумно надела в этой стране строгих правил, намекает на роскошное тело, скрывающееся под ним, а накрашенные ногти на пальцах, выглядывающих из кожаных босоножек, говорят о том, что ее ноги голые. Внезапно ему до боли захотелось, чтобы они обвились вокруг его обнаженной спины. Но Наташа смотрела на него встревоженно, как загнанное животное, и Рафаэль понял, что момент еще не настал.

Он поднялся с дивана с гибкой грацией дикой кошки и взял легкий льняной пиджак.

— У меня встреча с Заидом перед обедом, а ты пока можешь освежиться, — сказал он, сожалея, что не может остаться и понаблюдать за ней.

Наташа подождала, когда он уйдет, потом захватила с собой в ванную смену одежды и белья, чтобы выйти оттуда полностью одетой на случай, если Рафаэль внезапно появится. Потому что все это настороженное ожидание смущало и тревожило ее.

Несмотря на свой смехотворный опыт с противоположным полом, Наташа понимала, что Рафаэль хочет ее. Даже если бы не этот многозначительный блеск, который она иногда замечала в глубинах его черных глаз, такой мужчина как Рафаэль просто не мог скрыть свою сексуальность, которую излучала каждая клеточка его великолепного тела.

Беда в том, что она тоже его хочет. И что же ей теперь делать?

Ванна была роскошной. Куда ни кинь взгляд — всюду мрамор. Мозаика и зеркала. Закрыв глаза, Наташа погрузилась в ароматную пенную воду. Минуты таяли, и внезапно воспоминание о поцелуе Рафаэля вплыло в ее сознании с эротической ясностью. Тело беспокойно зашевелилось под душистой пеной, грудь отяжелела. В конце концов, Наташа не выдержала, поднялась и направилась в душ, где включила воду похолоднее.

Вытершись насухо, она надела новое белье и длинное шелковое платье, высушила волосы и нанесла легкий макияж, затем немного отошла, изучая себя в зеркале. Женщина, смотревшая на нее, идеально вписывалась в окружающую роскошь, но это была не та Наташа, которую она знала. Покалывающее ощущение на коже было новым и немного странным, но она знала, когда оно началось, — с того дня, как Рафаэль поцеловал ее!

Сделав глубокий вдох для храбрости, Наташа толкнула дверь и вошла в номер.

Рафаэль ждал ее. Прислонившись к горке бархатных и парчовых подушек, он выглядел олицетворением противоречий: сексуальный и страстный и в то же время холодный и расчетливый. Его оливковая кожа мягко сияла, как золотистый шелк. И эти ноги… Наташа сглотнула. Такие невозможно длинные. Вся его поза была одновременно расслабленной и выжидающей.

— Я заметил, что ты научилась заставлять мужчину ждать, mia cara, — одобрительно пробормотал он.

— Я не играю с тобой в игры, Рафаэль.

— А должна бы, — мягко пожурил он. — Игры — это хорошо, Потому что мужчинам нравится верить, что с ними играют.

— Ты встретился с шейхом?

— Да.

Пальцы Наташи нервно теребили шелк платья.

— А в котором часу обед? — спросила она с легкими нотками отчаяния в голосе.

— Не раньше семи.

— О! — Еще целый час. Шестьдесят долгих минут в этой соблазнительной близости от него. Как она это выдержит?

— Наташа? — его глубокий голос прервал ее мысли. — Наташа, посмотри на меня.

Девушка неохотно повернулась и сделала, как он просил, боясь того, что он может прочесть на ее лице.

— Что? — прошептала она.

— Ты прекрасно выглядишь сегодня в этом шелковом платье и с волосами, блестящими как атлас. Ты знаешь это?

Ну вот, теперь он играет с ней в игры. Наташе хотелось просить его не соблазнять ее этими медоточивыми речами и этим одобрительным взглядом, который, казалось, растекался по ее коже сладостной нежностью. Не говорить ей, что она красива, когда в глубине души ей известно, что она невзрачная серая мышка.