Книга С тобой и без тебя, страница 6 – Шэрон Кендрик

— Как это просто — извиниться после всего! — сказала она раздраженно. — Ты вел себя возмутительно! — Она бросила на него уничтожающий взгляд.

— Согласен, — серьезно ответил Камерон.

Сейчас он выглядел смущенным, и было что-то настолько детское в этом выражении, что Алессандра едва удержалась, чтобы не встать и не броситься ему на шею.

— Это все, что ты можешь сказать? — настаивала она.

Камерон начал расстегивать свою шелковую рубашку.

— Чего ты от меня хочешь? — пожал он плечами. — Я уже сказал, что прошу прощения.

— О! И ты считаешь, что это все? Два слова — и предполагается, что я забываю все оскорбления?

— Ну, это зависит от тебя, — заметил он спокойно, его глаза в свете лампы стали скорее серыми, чем синими. — Хочешь, чтобы мы продолжали этот разговор в течение нескольких недель? — Он наконец расстегнул рубашку, открыв загорелую, мускулистую грудь.

— От меня? — Алессандра задохнулась от негодования. — Что я хочу?

— Ох-хо-хо. — Теперь он снял брюки, обнажив серебристые боксерские трусы, которые прилипали к его жестким ягодицам и всегда заставляли ее удивляться, какими сильными и мускулистыми были его длинные волосатые ноги.

Она попробовала расстегнуть молнию на спине своего платья, но неудачно.

— Давай, — сказал он мягко, — давай я. — Камерон всегда помогал ей раздеваться, и будет глупо не позволить ему это сейчас. Он расстегнул молнию с такой легкостью, что впервые в жизни она почти взорвалась от гнева.

— Полагаю, ты мог бы снимать с женщин платье и бюстгальтер одновременно, даже если бы был слеп!

Он стоял рядом и улыбался ей ленивой дразнящей улыбкой.

— Это что, приглашение? Ты хочешь, чтобы я попробовал?

Большинство мужчин, подумала Алессандра злобно, выглядят смешно обнаженными, и только на ее мужа это правило, похоже, не распространяется — он всегда умудряется оставаться привлекательным.

— Нет, я не хочу, чтобы ты пробовал! — бушевала она. — Могу предположить, что у тебя было больше практики в этом, чем у любого мужчины в мире!

— Дорогая...

— Не называй меня дорогой!

Его лицо внезапно стало серьезным.

— Единственная практика, которую я имел последние три года, — это раздевание тебя, моя любовь.

Алессандра нерешительно нахмурилась.

— Но ты знаешь меня только восемь месяцев...

— Да, — согласился он. — Из них шесть я женат на тебе.

— Н-но... — заикнулась она; смысл того, что он только что сказал, ошеломил ее.

Это была та тема, которой Алессандра никогда не смела касаться в краткий промежуток ухаживания перед их свадьбой. Она предполагала, что вплоть до их знакомства он спал с одной из тех многочисленных женщин, которые оставляли длинные и совершенно недвусмысленные сообщения на его автоответчике.

Так, одна из них, красиво одетая девушка, прямо-таки ворвалась в его офис и просила не спешить с женитьбой. Это происходило в присутствии секретарши, которая имела неосторожность впоследствии сообщить об этом Алессандре. Невозможно добиться такой привязанности от обожательницы, если у вас с ней не было физической близости, ведь так?

— Но это означает, что ты был... что ты не... — Она попыталась найти подходящие слова, но потерпела неудачу. — В течение целых двух лет? — в конце концов воскликнула она.

— Я думаю, ты хочешь спросить... — начал он дразняще.

— Не смей подсказывать мне!

Он покачал головой.

— У меня этого даже в мыслях нет. Я просто хотел подтвердить то, о чем ты подумала: у меня никого не было два года до того, как я встретил тебя.

Она бросила на него хмурый взгляд и выскользнула из своего черного платья. Швырнув его об стену, она быстро завернулась в махровый халат.

— Я не верю тебе!

Камерон пожал плечами, хитрая улыбка изогнула его губы; он кинул шорты и носки в корзину для белья и встал перед ней, гордый и совершенно голый.

— Это, конечно, твое право, Алессандра, — сказал он так, словно закрывал тему, которую, в общем, не стоило даже и открывать, но Алессандра не могла отступить так легко.

— Ты должен признать, что это несколько неправдоподобно, — заявила она.

— Разве? Если ты провела первые двадцать четыре года своей жизни как девственница, так почему это невозможно для мужчины — не иметь женщин?

Алессандра взяла расческу и провела ею по пышным, длинным, до плеч, волосам, таким темным, что теперь в свете лампы они выглядели почти черными.

— Для некоторых мужчин это возможно, — сказала она вызывающе.

— Но не для меня? — предположил он.

Она кивнула, отказываясь закрыть предмет спора, все еще сердясь той легкости, с которой он совратил ее после фактического обвинения в неверности с Эндрю! Кроме того, она поняла: сегодня Камерон говорил намного более откровенно, чем всегда. И именно потому, что обычно он скрывал свои истинные чувства, она хотела, чтобы он продолжал.

— Нет, не для тебя, — согласилась она с вызовом.

— Возможно, тебя интересует — почему? — лукаво поинтересовался он.

— Только потому, что ты человек с определенными запросами, — начала она, разъяряясь, когда он откинул назад голову и начал смеяться.

— Определенными запросами? — повторил Камерон. — Счастье мое, Алессандра, какие у тебя восхитительно архаичные фразы! Возможно, «чувственное желание» — более выразительно, не так ли?

— Хорошо, если ты хочешь, чтобы я сказала это грубо...

— О, да. Я почти всегда так говорю.

— Ты любишь секс, ведь так, Камерон? — спросила она резко. — Больше, больше и как можно больше секса!

— Мне он не просто нравится, — мягко сказал Камерон. — Я обожаю его, так же как и ты, моя радость. Возможно, ты поздно начала, но ты на правильном пути, Алессандра. Я никогда не встречал женщину, которая так легко возбуждается, как ты.

— А я никогда не встречала мужчину, который рвет одежду на своей жене, швыряет ее на пол и имеет... имеет...

— Трепещущую в экстазе в его руках? — добавил он с сарказмом, но затем увидел, как рот Алессандры начал кривиться, и мгновенно оказался около нее, обволакивая ее теплом своих сильных рук. — Сердце мое, дорогая, — просил он. — Не обижайся. Пожалуйста. Я не должен был так поступать. Ты права. Я грубый. Эгоистичный, самонадеянный и легкомысленный грубиян. Но я люблю тебя.

— Нет, нет! — протестовала она. — Вот я люблю тебя! Только не понимаю, почему ты... почему ты...

Камерон сел на кровать и нежно усадил ее рядом.

— Но я сам не понимаю себя, — сказал он. — Ты обнаружила во мне что-то, чего ни одна женщина не смогла найти, и иногда мне самому это очень не нравится. — Он вздохнул, когда она посмотрела на него глазами, в которых появилось смущение. — Всю эту проклятую длинную неделю я скучал по тебе. Мне так хотелось быть рядом с тобой! Я до последней мелочи продумал свое возвращение, как все будет.