Онлайн книга «Змеи, драконы и родственники»
|
Король оторвался от окна, в которое только что глядел с нескрываемым интересом, и устремил испытующий взор на своего верного воина: — Вот ЭТО ты считаешь допустимым? Сереион обшарил спальню встревоженным взглядом, даже приподнял над головой светильник, пытаясь рассмотреть, что могло притаиться на потолке. — Простите, ваше великолепие, не понял. Король на удивление спокойно поманил гвардейца к окну и сам тоже уставился во двор: — Что там происходит такого, что подо мной дрожит даже постель? Ты хочешь сказать, что так работает антихрапный трон Кукса? А если это землетрясение, то отчего из замка не выносят ценные вещи, включая меня? Это, по-вашему, нормальное поведение? Сереион побледнел и стал оправдываться: — Не знаю даже, как доложить вашему величеству… Король сделал проницательное и задумчивое лицо: — Да уж как-нибудь доложи. Сереион потер влажный лоб: — Ваш любимый лесоруб Кукс… Король занервничал: — Что мой любимый лесоруб Кукс? Он превратился в огнедышащего и танцующего дракона и теперь пляшет нечто воинственно-зажигательное во внутреннем дворе моего замка? Гвардеец стал потихоньку заикаться: — Если быть абсолютно точным, вашу тетю Гедвигу… Когда короля к тому вынуждали, он бывал просто великолепен: сколько сарказма, сколько горечи, сколько беспощадной остроты. Правда, почти всегда в такие моменты на горизонте не видно было и следов придворного летописца, а потому блеск королевского остроумия не был задокументирован. — Превратился в тетю? — съязвил Оттобальт. — Именно поэтому храп теперь звучит с удвоенной силой — ты это хочешь сказать? Неожиданно взгляд Сереиона просветлел: — Вы, как всегда, почти правы, ваше величество. Король разочаровался. По правде говоря, он рассчитывал на несколько иной результат. Вот так остришь-остришь, а кто это оценит? Потом войдешь в историю как скудоумный и грубый человек, чуждый эдакой легкости и изящества. Обидно, между прочим. — Ну же, хоть ты не придумывай глупостей, — попытался он урезонить верного гвардейца. Сереион замялся: — К сожалению, это правда. Никто не решался беспокоить вас, когда вы наконец заснули… — Тут его речь стала вовсе невразумительной, ибо весть, которую он должен был сообщить обожаемому монарху, и впрямь была какой-то… такой. Положение в замке сложилось не то чтобы безнадежное или трагичное, но щекотливое. Сереион даже попытался в отчаянии взлохматить волосы. Правда, на нем был стальной шлем с пышным плюмажем, но в отчаянии человек способен взлохматить что угодно. Оттобальт понял, что больше не выдержит: — Не томи, выкладывай поскорей! Гвардеец набрал полную грудь воздуха: — В общих чертах все обстояло так: Кукс, сработав антихрапное ложе, изрядно напился и — чего никто не ожидал — повалился рядом с оным и сам захрапел так, что с лихвой компенсировал вашу несколько нейтрализованную тетю. Одним словом, полный аврал. Оттобальт хотел что-то спросить, но обнаружил, что утратил дар речи и способен выражать свое отношение к происходящему лишь гримасами, словно горестный сюмрякача, наступивший себе на хвост: — Э-э-э… — несколько туманно сообщил его величество. — Ох-хо-хо, — поддержал Сереион. — А-а-а?.. — уточнил король. — У-ух, — отвечал Серерион. — О-о-о, — предположил несчастный монарх. — О! О! — подчеркнул гвардеец. — Ну знаешь! — возмутился Оттобальт, вновь обретая бесценный дар общения на вербальном уровне. Сереион прояснил ситуацию: — Все боятся его трогать по двум причинам: во-первых, он ваш любимец, во-вторых, сумасшедший — того и гляди, зарубит спросонья своим топором и не заметит, а что с него возьмешь? Ко всему прочему рядом с тетей спит не только он, но и вертикально стоящий строй не менее безумного караула рыцарей-бесумяков. Они же учились по тетиной книжке, так что я даже берусь предугадать их реакцию. Словом, если не зарубит один безумец, так прибьют остальные в припадке фанатичного рвения. Вот такие дела. Король почувствовал, что ему следует попрочнее утвердиться на земле, а то уже в глазах темнеет. Он сел, точнее, не сел, а свалился в удобное кресло: — А если попросить лекаря Мублапа воскурить какие-нибудь успокоительные дымки? Помнится мне, он проделывал нечто подобное. — Мублап уехал на съезд докторов, посвященный дырнальным проблемам, — напомнил Сереион. Его величество совершенно отчетливо понял, отчего он так ненавидит дырнальные проблемы. — А что Мулкеба вещает? — Говорит, что хуже сделать может, а лучше — не надеется. Даже если, говорит, казнить будут. Против тети и лесоруба в одиночку не потяну, говорит. — А Марона? — Господин министр бегает с веревочкой, измеряет. — Что?! — Размеры. — Какие?! — Площади, где стоит вся эта композиция. И считает. — Что считает? — Прибыли и убытки. Если выйдет прибыльно, то решится. Если нет — оставит как есть. — Сереион! — Я имел в виду, что господин министр решил основать нечто вроде музея или памятника и взимать с посетителей скромную плату. Если строительство окупится в течение недолгого времени, то он явится к вашему величеству нижайше просить соизволения на осуществление проекта. А если расходы будут большие — непременно откажется. Они ведь все могут проснуться в любую минуту, так что мыслимое ли дело так тратиться? Сложно выглядеть величаво и непреклонно в ночной рубашке с кружевами, в колпаке с помпончиком и пуховых пантуфлях, но Оттобальту это каким-то образом удалось. — Он собирается выставить мою тетю на всеобщее обозрение? — Ее величество и так уже там. На обозрении. — Мамочки! — охнул король. — Об этом я как-то не подумал. А ведь мне придется отвечать, когда эта сте… тетя проснется! — Скажем, что она — народное достояние. Героиня. Народ должен знать своих героев и всегда иметь возможность прийти к ним. Напомним, что Нучипельская Дева живет не в заоблачном замке, а для людей и среди людей. Вот мы и постарались… — Сереион, ты гений, — восхитился король. — Но только шум стоит зверский. Музей — это еще туда-сюда, хотя опять же шляться будут всякие, с кухни еду воровать. Но как мы дальше жить собираемся? Что теперь делать? Не сходить же с ума на пару с лесорубом, надо что-то предпринимать… Кстати, как антихрапный трон? Работает? |