Онлайн книга «Месть Фантомаса»
|
Поднеся к своим изящным ушкам серьги, сделанные из серого жемчуга и вставленные в оправу наверняка каким-нибудь известным ювелиром, княгиня, засмеявшись, повернулась к Надин: — По сто тысяч франков с каждой стороны, моя голубушка! На пальцы она надела три кольца, украшенных бриллиантами в платиновой оправе. — Еще четыреста-пятьсот тысяч франков, — продолжала она. Надин, открыв один из больших футляров, подносила своей госпоже широкий золотой браслет, благоговейно придерживая его в руках. Но княгиня жестом отклонила украшение: — Нет, Надин, на балах уже не носят золотых браслетов. Вздохнув, молоденькая черкешенка тихо произнесла: — Как жалко! Вы могли бы выглядеть еще богаче с этим прекрасным украшением! Соня Данидофф, помолчав секунду, неожиданно воскликнула, широко улыбнувшись и обнажив свои ослепительно белые зубы: — Ты будешь сейчас довольна, Надин. Мы дополним туалет княгини, украсив ее плечи ожерельем с тремя нитями жемчуга… И Соня Данидофф приложила к своей белоснежной груди сверкающее ожерелье, представ в такой красоте, в какой Надин еще никогда ее не видела. — Вы похожи на святую деву Марию, которую можно увидеть на наших иконах, — прошептала Надин, опускаясь от волнения на колени… — Боже мой! Это же богохульство, Надин, я всего лишь смиренное человеческое создание. И, продолжая перебирать свои драгоценности, забавляющие ее не меньше, чем служанку, которой было трудно представить подобные суммы, княгиня добавила: — Закончим с туалетом, Надин, итак еще одно украшение, которое оценивается в два миллиона франков! Своими точеными пальцами Соня Данидофф застегнула на затылке жемчужное ожерелье. Княгиня еще раз посмотрелась в зеркало и осталась довольна собой, уверенная в эффекте, который она произведет на Томери, ее будущего мужа. Она набросила на плечи роскошную соболиную шубку, которая была не лишней в этот прохладный апрельский вечер, и приказала Надин подать автомобиль… — Дырявая Башка! Дырявая Башка! Мамаша Косоглазка зря орала и надсаживалась от крика, в ответ стояла тишина. Безобразная мегера, открыв дверь лачуги и выйдя за лавку, чтобы окликнуть своего напарника в темном коридоре, выходящем на площадь Дофин, вернулась, бурча под нос ругательства, в кухню — маленький закуток под лестницей. — Где его черти носят, этого дурака? — ворчала она, смакуя из чашки напиток, который она сделала сама, плеснув в оставшийся на дне кофе изрядную порцию рома. Было около одиннадцати часов вечера. Вокруг стояла абсолютная тишина, и визгливый голос мамаши Косоглазки резким эхом раздавался по всему дому. Отпив немного из чашки, старая торговка краденым минуту помолчала, затем вновь подошла к выходу в коридор: — Дырявая Башка, черт тебя возьми! Дырявая Башка! На этот раз мегера орала уже диким голосом. Дырявая Башка по-прежнему не отзывался. — Он не может быть в своей хибаре, — разговаривала сама с собой старуха, — иначе, несмотря на его тупость, он услышал бы меня и пришел… Косоглазка пожала плечами и продолжила: — Наверное, таскается где-нибудь, но где? От него ничего не добьешься, он же через пять минут забывает, что он только что делал… Ладно, черт с ним, обойдемся без него… Торговка краденым с острова Сите вернулась в магазин и собралась взяться за работу, когда дверь, ведущая на набережную, резко распахнулась и в помещение ввалился какой-то субъект, запыхавшийся и взмыленный после быстрого бега. Вбежав со всего разгона в полутемную комнату, посетитель остановился, оглядываясь по сторонам. Мамаша Косоглазка, которую ее профессия научила быть осторожной и недоверчивой, на всякий случай вооружилась первой попавшейся под руку вещью. Ею оказалась сабля, старая кавалерийская сабля, валявшаяся среди другого хлама, выставленного на продажу. Это было ошеломляющее и одновременно комичное зрелище: старуха, держащая в руках грозное оружие, которым она даже в случае необходимости не могла бы воспользоваться. Но у прибывшего не было дурных намерений, совсем наоборот. Отступив на пару шагов, он оперся о стол и вытер пот со лба, по-прежнему не в состоянии что-либо сказать, настолько частым было его дыхание. Мамаша Косоглазка, внимательно присмотревшись, узнала его. — А, — пробормотала она, — это ты Рыжий… Ты, однако, запоздал… Я тебя жду уже полчаса! Эрнестин будет здесь через пять минут. Из-за чего ты задержался? Внешность человека, которого мамаша Косоглазка назвала рыжим, действительно соответствовала кличке. Его коротко постриженные волосы, росшие на круглой голове, были ярко-рыжего цвета с красноватым оттенком. Одутловатые щеки и нос картошкой были обильно усыпаны веснушками, подбородок чисто выбрит и отливал рыжим. Наконец, над маленькими глазками-буравчиками нависали рыжие брови, дополняющие звериный облик субъекта. Вошедший был с непокрытой головой, под черным залатанным пиджаком виднелся жилет с металлическими пуговицами, по швам брюк были пришиты желтые лампасы. Его профессию можно было определить с первого взгляда, он, наверное, был слугой, возможно, судя по ливрее, лакеем в каком-нибудь богатом доме. Отдышавшись, человек еще все-таки не чувствовал себя уверенно в берлоге мамаши Косоглазки. Время от времени он вытирал лоб, но крупные капли пота вновь и вновь появлялись на его узком лице. Он продолжал дрожать всем телом и беспокойно поглядывал из-под насупленных бровей. Мамаша Косоглазка, не обращая внимания на эти мелочи, спросила его напрямик: — Давай, выкладывай, с добрыми или с дурными вестями ты пришел? Человек невнятно пробормотал: — Как посмотреть! Хотя, скорее, с добрыми… В глазах старой торговки краденым мелькнул алчный огонь: — Значит, наша дамочка нацепила свои побрякушки? Рыжий утвердительно кивнул головой. Мамаша Косоглазка, по-видимому, хотела заслужить расположение Рыжего и заставить его разговориться, потому что, сходив в заднюю часть лавки, она вернулась оттуда со стаканом рома. — Выпей, — сказала она, — это тебя взбодрит. Выпив наполненный до краев стакан, Рыжий, казалось, немного успокоился. Наконец он начал объяснять: — Я не мог прийти раньше, мамаша Косоглазка, мне нужно было подождать девчонку… — Как, кстати, ее зовут? — спросила мамаша Косоглазка, которая любила вникать во все подробности. Рыжий четко произнес: — Надин! И добавил: |