Онлайн книга «Прогулки по крышам»
Агата повертела головой. – А это все и правда осталось с войны? Келдыш задумчиво осматривал стены. – Вполне возможно, хотя я не узнаю… А может, здесь жил-поживал поссорившийся с родителями подросток. Или бомж. Или какой-нибудь скрывающийся преступник… Агата втянула голову в плечи. Келдыш сообщил равнодушно: – Я выбрал ветку, по которой давно никто не ходил. И слегка запутал следы. – Значит, никто случайно на нас не наткнется? – Ни случайно, ни нарочно. Вы, надеюсь, не страдаете клаустрофобией? – Не страдаю, – буркнула Агата. – А если б страдала, вы бы наверняка что-нибудь придумали… Он снисходительно проигнорировал ее неумелую насмешку. – Рад, что вы так высоко оцениваете мои таланты! А как насчет темноты? – Я же не маленькая! – Но помнится, вы говорили, что в детстве могли уснуть только с котом в обнимку… Веское молчание. – Кота здесь нет. Он что, хочет предложить взамен кота себя? Агата озадаченно моргала. Келдыш наблюдал с иронией. – Я имел в виду только то, что светильник не погаснет, – сказал он, вдоволь понаслаждавшись ее растерянностью. – Что, неужели наконец-то ваша магия? – Нет. «Вечная» батарейка. Сон все не шел, хотя Келдыш рядом дышал ровно, глубоко. Успокаивающе. Агата открыла глаза. «Вечный» светильник продолжал гореть, и она ясно видела его профиль, тень под глазами, приоткрытые губы. Интересно, а что чувствуешь, когда тебя целует взрослый мужчина? Мокрые напористые поцелуи Алекса совершенно не объясняли, что такого в поцелуе, о котором так часто твердят – едва ли не чаще, чем о сексе. Или это обычное всеобщее взрослое притворство – стыдно признаваться, что тебе не нравится и даже противно то, что должно волновать и нравиться по определению? А как целуется Келдыш? Как тогда он говорил в гостинице: «Я не тискаю. И не лапаю. Я ласкаю женщин…» Со смешанным чувством стыда, страха и волнения Агата представила, как он поворачивается, обнимает ее и… – Послушайте, Мортимер, – сказал Келдыш, не открывая глаз. – Спите. Не будите зверя. И повернулся к ней спиной. Агата осторожно и длинно выдохнула. Он ведь не умеет читать мысли? Ведь нет? Келдыш опять дышал ровно, но Агата ему уже не верила. Послушно замерла. От стены сильно тянуло холодом. Агата подумала-подумала, натянула на руки длинные рукава куртки и, свернувшись клубком, уткнулась лбом в твердую спину. Она просыпалась медленно, словно толчками. Ее крест-накрест обнимали теплые руки, прижимали к большому горячему телу. Келдыш еще и придавил ее бедро тяжелым коленом – так что Агата шевельнуться не могла. Наверное, он всегда так спит, подумала она сонно, когда спит не один. Ему так удобно. Ей же было странно… – О, как мило, – произнес кто-то кислым голосом. Агата вздрогнула. Она знала, что Келдыш тоже проснулся – его руки чуть напряглись, сбилось ровное глубокое дыхание… – Не дергайся, не дергайся, Черныш. Это только я. Келдыш медленно повернулся и сел. – Привет, Генрих. Агата нашла очки у свернутой куртки, служившей им подушкой, и выглянула из-за спины Келдыша. Его плечо слегка шевельнулось, как будто он хотел задвинуть ее обратно. Не задвинул. Агата увидела стоящего перед ними пожилого светловолосого мужчину в красивом сером костюме. – Здравствуйте-здравствуйте, фройляйн, – сказал он приветливо. – Здрасьте… Он окинул Агату внимательным взглядом и вновь обратился к Келдышу. – Стареешь, мальчик. Что такое? Я обошел все твои ловушки. А если б я был не я? Келдыш громко зевнул и потянулся. – Ловушки не на тебя ставились. Как нашел? – Во время войны я тоже бывал в этих катакомбах, если не помнишь, – ворчливо сказал Генрих. Огляделся, проверил пальцем на пыль поверхность ящика, поднес к глазам, вздохнул и уселся. Вновь поглядел на Агату. – Так-так, значит, вот как обстоят дела? Келдыш провел рукой по взлохмаченным волосам. – А как, на твой взгляд, обстоят эти самые дела? – Решил прикарманить сокровище себе? Келдыш хохотнул. Хрипловато и невесело. – Она вовсе не сокровище. – Согласен-согласен, никто из членов семьи Мортимер не подарок, – кивнул Генрих. – Однако… – Я не о том, – перебил его Келдыш. – Она не представляет никакой ценности. Ни для нас. Ни для них. – То есть? – Пусто. Чисто. Клэр. Никакой магии. – Что? – Никакой магии. Полный нуль, ноль. Зеро, если тебе так будет понятнее. – Как? Келдыш пожал плечами. – Так. Ни в малейшей степени. – Но ведь ты говорил… – Я ошибался. Генрих сощурился. Агате не понравился его взгляд: он словно прослушивал Келдыша глазами. – Доказательства? – Я водил ее к Слухачу. Генрих покивал. – Разумеется, не получив ни у кого разрешения? Келдыш чуть повел плечом: – Разумеется. – Выговор, – сказал Генрих, не меняя интонации. – И он также не передал отчет дальше по инстанциям? – Он себе не враг. – И он сказал… – Пусто. – Ты проверил его квалификацию? – И не раз. – Координаты и идентификационный номер, надеюсь, припоминаешь? – Припоминаю. – Диктуй, диктуй. Генрих небрежно занес цифры в электронную книжку, сунул ее во внутренний карман и вновь посмотрел на Агату. – Итак, ребенок, носящий фамилию Мортимер и не обладающий магией Мортимер? – Выродок, – сквозь зубы подсказала Агата. Он слегка поднял светлые брови и быстро взглянул на Келдыша. – Ну-ну, хоть что-то ей перепало, не так ли? – Вы говорите о нашем убийственном семейном обаянии? – уточнила Агата. Она наконец выбралась из-за спины Келдыша и села рядом, свесив ноги. Краем глаза заметила предостерегающий взгляд учителя, но упорно продолжала сверлить Генриха мрачными глазами. Мужчина моргнул и вдруг рассмеялся: – Неплохой выпад, фройляйн! Ваша бабушка была бы вами довольна! – А моя мама? |