Онлайн книга «Карты судьбы»
– Как ты знаешь, король выдал мне помилование и подтверждение моего офицерского звания. Правда, я пока еще не маршал… Верда села, сложив на коленях руки. Глядела на него сияющими глазами. – Но легко станешь им! – Мне надо ехать на север. – Когда? – она вроде бы не удивилась. – Когда… – он прошелся по узкой комнате, выглянул в окно. Она отказалась от великолепных палат, как и от нарядных шелковых и бархатных платьев. Хоть и это, светлое, с неяркой вышивкой, было просто роскошным по сравнению с той дерюгой, что Верда носила раньше. Обернулся. – Когда прикажет моя хозяйка. – Служба ТАКОМУ королю избавляет от всех иных обязанностей. В ее голосе было восхищение, царапнувшее его. Ревность? А почему нет? – Ты должна остаться при нем? – настороженно спросил Кай. – Я слышал, раньше приносящие дар становились советниками короля. Верда даже руками взмахнула. – О нет! Для этого я не гожусь! Уже прибыли более мудрые и старшие. Так что я свободна и… Она посмотрела в сторону. – И? – повторил он от окна. – Меня научили, как избавить тебя от наваждения. Если хочешь, мы можем пойти прямо сейчас в храм… вернее, в то, что от него осталось. Она встала. Он сглотнул. Хотел ли он? О да, конечно. Но совершенно иного. Ее. Всю ее – горьковато-свежий запах, негромкий глуховатый голос, от которого все внутри переворачивается, неяркие полураскрытые губы, серые сияющие глаза и желанное тело, спрятанное за ненадежным щитом одежды… – Так ты идешь? – негромко повторила Верда. Он очнулся. – Да. Да, конечно. Иду. Когда-то это был самый великий храм Матери в стране. Расчищенный участок казался просто крохотным по сравнению с огромным пространством, заваленным останками стен и колонн. Вместо крыши – свод высокого закатного неба. Кай уселся в центре очищенного пятачка, наблюдая за Вер-дой. Двигаясь медленно, сосредоточенно, она зажигала толстые белые свечи – последняя загорелась, когда край угасающего солнца скрылся за горизонтом. Верда обернулась, опуская с плеч плащ. Закрыла глаза. Запела. Она стояла неподвижно – лишь ветер трепал волосы и складки легкого платья. Наверно, ей холодно сейчас, в сумерках. Ему же было жарко. Тело горело, плавилось от желания, от звука ее низкого, сильного, страстного голоса… Что за… Ему же было обещано успокоение… покой… Он поднял голову – небо обрушилось на него всей своей густой, темной синевой, мириа-дом звезд, и каждая из них несла ему свет… свет… И любовь. Он лег, раскинув руки, не ощущая ни твердости, ни холода камней, которые… которые пели… снова пели. О да, она, эта девушка, может заставить петь даже камни… Даже его. Он открыл глаза. Небо по-прежнему было над ним – светлеющее прохладное небо следующего дня. Кай с трудом сел, разминая онемевшие мышцы. Оглянулся. Свечи погасли, да и что там осталось – одни огарки. Верда сидела на развалинах стены – понурившаяся, неподвижная. Казалось, она дремлет. Но едва он встал, она зашевелилась, поднимая лицо навстречу. Оно было осунувшимся, усталым, бледным. Или это утренние сумерки сделали его таким? Или… Он сухо сглотнул. Наваждение оставило его? – Все? – сказал он и кашлянул. – Это все? – Да. Это все. Ты свободен. Иди. Ее голос звучал так же глухо, как и его. Вряд ли ей пришлось соснуть этой ночью. Кай постоял, не зная, что сказать. Молча кивнул Верде – она прикрыла глаза, тени усталости пролегли под ресницами… он не замечал, что у нее такие длинные ресницы… И вышел из круга камней. Свободен – от странного рабства, от подневольной любви, смешанной с ненавистью, от сумасшедшего желания и мучительных снов… От службы. От нее. Он оглянулся – и увидел, как Верда резко отворачивается, словно не желая видеть его уход. Свободен. Без нее? Кай огляделся. Глубоко вздохнул. Свежий, влажный, ясный утренний воздух. Будет хороший денек. Верда судорожно всхлипнула и обеими ладонями вытерла глаза. Теперь было можно – он далеко и не услышит… Пальцы – твердые и холодные – легли на ее руки, отводя в стороны. Верда вскинула испуганные мокрые глаза. – Ты? Но ты… – Так-так-так, – сказал Кай, глядя на нее сверху. – Опять решила прогнать меня? – Но ты… Ты ведь ушел? – Я послушный раб, – сказал он с кривоватой усмешкой. – Ты сказала: «иди», и я пошел. – Но я не звала тебя обратно! – Разве? – Я освободила тебя, – напомнила Верда, пытаясь вырвать руки. Он не пустил. Вздохнул – насмешливо и устало: – История повторяется. Ты взяла меня в рабы, когда не хотела. Ты освободила меня – хотя опять этого не хотела. – Хотела! – вскинулась Верда. – Я хотела, чтобы ты был свободен. – Неужели, хозяйка? Ты так думаешь? Или хочешь думать? А ведь твоя богиня слышит и понимает тебя лучше. Гораздо лучше. И выполняет невысказанное. Верда осторожно вздохнула: – Ты не… я не смогла? – У тебя все получилось. Ты все сделала правильно. Только одно позабыла – богиня дает любовь тому, кто уже готов к этому. И выполняет не только твои желания. Знаешь, чего я просил, когда лежал там, на камнях? Чтобы ты любила меня. И мне совершенно все равно, любишь ли ты меня по ее воле, по своей или просто вопреки всему. И ты не хочешь отпускать меня так же, как и я не хочу уходить. По мере того как он говорил, ее ресницы опускались, пряча глаза… испуг… радость… правду. – Ну, скажи мне, – он отвел волосы с ее лица, пальцы задержались на щеке, скользнули и замерли на шее. – Отошли меня прочь. Сейчас же. – А ты послушаешься? – Нет. Ее кожа звенела… пела от его прикосновения. Она повела головой, прижимая его ладонь к своему плечу. – Похоже, мне от тебя не избавиться, – сказала негромко. – Никогда. У него перехватило дыхание. – Поедешь со мной на север? – Нет, – сказала она и улыбнулась смущенно и слегка лукаво. – Ты поедешь со мной на север. Ты ведь мой раб, не забыл? – И что еще прикажет хозяйка? – спросил Кай, заворожено наблюдая, как она скользит щекой по его загрубелой руке. Если богиня так влияет на нее, давно следовало затащить ее в святилище… Верда подняла голову – в потемневших глазах отразилось молодое золото восходящего солнца. – Я что-нибудь придумаю… – Знаю я тебя. Опять в дорогу? Только не обратно в дворцовый лабиринт! – предупредил он почти серьезно. Верда придвинулась ближе. – Я придумаю что-нибудь поинтереснее, уж поверь мне. Ему оставалось только поверить. |