Книга Стриптиз Жар-птицы, страница 28 – Дарья Донцова

– Откуда нам пять тысяч в валюте взять? – звенящим голосом сказала Расторгуева. – Я такую сумму и в рублях не каждый месяц вижу! Хотела Данку разжалобить, дескать, не трепись о нас. Чем мы тебе мешаем? Ведь не у тебя же я мужа слямзила… И не нужен мне Глеб навсегда, попользуюсь им и верну его родной супруге. На худой конец предложение заготовила: Дана держит рот на замке, а я ей по хозяйству помогу. Лучше Зинки справлюсь! Хоть та мне и подруга, но я хорошо знаю, какая она лентяйка. Жозя плохо видит, да и слышит тоже, Дана на работу укатит, а Зинка положением пользуется – грязь по углам быстренько распихает и в сад – курить.

– Так, давай о деле, – остановила я Веру. – Вы не хотели причинять Дане вред?

– Нет! – хором ответили любовники.

– Расторгуева отправилась на переговоры с мирной целью?

– Да, – опять в унисон отозвалась парочка.

– И что случилось дальше?

– Ужас! – Вера схватилась за щеки.

– А конкретнее?

– Я вошла в сад и побрела к крыльцу, – зашептала Вера. – Хорошо их привычки знаю: Жозя с птицами сидит, Дана, если дома, на кухне топчется. И для кого только она готовит? Бабка ж много не сожрет. Дверь у них всегда открыта, можно легко внутрь попасть. Понятно?

– Более чем. Дальше!

А дальше было так. Вера полезла через кусты. Участок у Гарибальди здоровенный, одним прыжком до дома не добраться. Внезапно до Расторгуевой долетели странные звуки: сначала «ба-бах», затем словно собака пробежала: топ-топ-топ, скрип, шуршание… Соседка раздвинула кусты, закрывавшие вид на дорожку к гаражу, и увидела разноцветную кучу тряпок.

Расторгуева вспомнила звук «ба-бах» и решила, что из окна упал матрас, который Дана положила на подоконник для проветривания. Но потом вгляделась, приблизилась вплотную к куче и… едва не лишилась чувств. Не чуя под собой ног, Вера ринулась домой, к ожидавшему ее Глебу.

Вместе они придумали нехитрый план. Грибков сказал:

– Сиди дома и молчи. Небось Дана уже покойница, шантажировать нас больше не сможет.

Но Вера, при всем своем хамстве женщина жалостливая, закудахтала:

– А вдруг она живая и сейчас от боли мучается? Надо «Скорую» вызвать.

– Дура! – зашипел участковый. – Знаешь, как у нас заведено? Кто тело нашел, тот автоматически под подозрение попадает! И как ты объяснишь, зачем к ней в сад поперла?

– Сахару одолжить! – выпалила Вера.

– Так чего кралась? Почему не через центральную калитку двинула?..

– Минуточку! – остановила я Расторгуеву. – Ты вошла через какой-то боковой вход?

– Ну да, – подтвердила Вера. – Не хотела светиться, вот и обошла дом вокруг. Вроде в лес направляюсь, а сама шмыг… У Гарибальди сзади в заборе решетка сломана. Меня никто не заметил. Ну а потом Глеб про простыню придумал.

– Не лучший вариант, – отметила я.

– Времени мало было, – буркнул он.

– А теперь вспомни, – повернулась я к Вере, – телефон около Даны лежал?

– Понятия не имею, – жалобно протянула Расторгуева. – Мне он без надобности!

– Там ничего не было рядом? – не успокаивалась я.

Глаза Веры округлились.

– Не видела я! И не взяла бы! Очень страшно было!

– А где письмо с требованием денег, которое тебе шантажист прислал?

– Я его сожгла! – прошептала она. – Такое не хранят.

– Никто из жителей деревни не жаловался вам на вымогательство? – спросила я у Глеба.

Грибков поднял брови домиком.

– Нет. У нас в основном чепуха всякая: выпили – подрались. Халат у бабы Клавы с веревки сперли. Кому старье понадобилось? Небось ребятишки баловались. Я Оксану Решеткину подозреваю – ей двенадцать лет, а хуже допризывников пьет. Родительское горе.

– А мать у ней кто? – уперла руки в боки Расторгуева. – Настоящая проститутка! Ей денег даже не платят, задарма с мужиками спит!

Я поразилась аргументам Веры: доступная женщина как раз получает мзду за пользование ее телом. Затем я переспросила:

– Значит, жалоб на шантаж не поступало?

– Нет, – подтвердил участковый.

– И Настя, учительница, к вам не подходила?

Глеб оттопырил нижнюю губу.

– Она же с собой покончила.

– Знаю! Но до этого она у вас не показывалась?

– Нет, – изумился участковый и выхватил из кармана запиликавший мобильный: – Да! Где я? У Расторгуевой. Зачем? Сижу с ней и с писательницей Виоловой. Ща она тебе словечко скажет… Виола, пожалуйста! Жену Наташей зовут.

Заискивающе улыбаясь, Глеб сунул мне в руку липкую трубку. Преодолев брезгливость, я поднесла ее к уху и, ощущая запах чеснока, воскликнула:

– Наташенька? Это Арина Виолова, для вас просто Вилка!

– Здрассти, – прозвучало в ответ.

– Извините, что задержала вашего супруга.

– Ничего, у него ненормированный рабочий день.

– Хотела кое-что узнать об ужасном происшествии с Даной. Она моя близкая подруга.

– Очень сожалею о случившемся. Надеюсь, Даночка поправится, – вежливо сказала Наташа.

– Спасибо за добрые слова.

– Заходите к нам чаю попить.

– Непременно, благодарю за приглашение.

– Буду рада вас видеть.

– Взаимно, до скорого, – прочирикала я и вернула мобильный Глебу.

– Козел! – прошипела Вера. – Подкаблучный пузан!

– Я пойду? – спросил участковый. – Супруга нервничает.

– Ступайте, – кивнула я.

– Если понадоблюсь, звоните, – бросил уже на ходу участковый и убежал, как вороватый кот, за которым гонится с веником разъяренная кухарка.

– И отчего ко мне вечно дерьмо липнет? – поинтересовалась Вера, проводив любовника взглядом. – Только пьяницы, уроды и идиоты. Ни одного нормального мужика за всю жизнь! А ведь вроде я не косая, не хромая, не горбатая…