Онлайн книга «Революция»
|
Медленно прошел между столиками, ища свободного места и нерешительно оглядываясь, когда от стены услышал хрипловатый голос: – Поручик!.. Поручик!.. Оглянулся и увидел полковника из оперода, махавшего рукой. – Поручик!.. Оглохли вы?.. Идите к нам! Василий подошел к столику. – Знакомьтесь! Поручик Волынский! Капитан Одоевцев! Поручик Рыбкин! Прапорщик Селянинов! Василий перездоровался с офицерами и сел на предложенный стул, оглядывая ресторан настороженными глазами. – Выбирайте, поручик!.. Чего хотите? Какое вино пьете? Сегодня мы угощаем пр-редставителя доблестной братской армии учредилки. Василий взял карточку вин. Редко приходилось ему заказывать вина в ресторане. Пробежал глазами, понравилось почему-то круглое название «Го-Сотерн». – Вот! Это! – Эге. Поручик у нас барышня!.. Дамское винцо пьет! Нет, голубчик, это не идет. Тогда я сам хозяйничаю. Начнем по русскому обычаю с беленькой, и опять сначала. Поручик Рыбкин, длинный и унылый человек, с перекашивающим лицо большим шрамом, начал расспрашивать Василия о восточном фронте. И снова Василий пошел заливать, как утром полковнику, гладко и хорошо. В промежутках разговора выпивал наливаемую полковником водку и с аппетитом ел вкусное что-то, залитое желтоватым острым соусом. Визжала музыка, на эстраде жонглировал тарелками эксцентрик с красным носиком и в маленьком, набекрень надетом цилиндре. – Слушайте, Рыбкин!.. Бросьте из гостя кишки выматывать. Ему с утра очертело. Веселиться надо! Дело – не волк! Смотрите на эстраду, поручик! Сейчас бабочка вылезет – загляденье! Опять взвыли скрипки, и на эстраду легко выпорхнула из-за кулис пышная, розовая, почти совершенно обнаженная женщина в легком голубом газе, залитом сверкающими блестками. – Смотрите!.. Смотрите!.. Бюст!.. А ножки? – шептал в ухо Василию разнежившийся полковник. – Не баба – пирожное! И скажу вам – недорога. Пятьсот целковых! Хотите – познакомлю? Василий взглянул и уткнулся в тарелку, куда полковник наложил ему спаржи. Не знал, что делать со спаржей, и стал ловить ее вилкой. – Что вы, батенька, делаете?.. Спаржу вилкой?.. Видно, здорово вам мисс Рози в поджилки ударила. – Я этой штуки не ел! У нас не растет! – зло сказал Василий. – Я и забыл! Вы ведь сибиряк! Ну, выпьем, голубчик, за тайгу-матушку, чтоб в ней все большевики передохли! Допивая рюмку, услыхал Василий сбоку шуршание шелка, такое знакомое и дразнящее, что вспомнил Инну Владимировну, и резко повернулся. Стояла у столика небольшого роста женщина в испанском костюме, с черной кружевной мантильей на плечах и цветами в волосах, худая и тонкая. – Карменсита!.. Садитесь! – сказал, привстав, капитан Одоевцев. Женщина легким движением расправила платье и опустилась на стул. Прищурила миндалевидные глаза и посмотрела на Гулявина. – Новенький? Откуда достали? – процедила она гортанным голосом. – Познакомьтесь. Поручик Волынский! Карменсита протянула тонкую руку для поцелуя, и Василий смущенно поцеловал. Женщина блеснула глазами. – Не надоело еще пить? Вот люди!.. Скоро вас в психическую отвезут? – На наш век хватит, – ответил Одоевцев, – лишь бы в психической вас можно было найти, а там море по колено! Она опять повернулась к Гулявину: – Вы откуда? Из Сибири?.. Далеко! У вас лицо хорошее, не пропитое!.. Но прежде чем Василий ответил, у стола появился тоненький, очень красивый офицер в щегольской черкеске. Его встретили дружными возгласами: – Князь!.. Душка!.. Откуда? Какими судьбами? – С фронта только что… В отпуск. – Садись, садись. Рассказывай! Офицер сел против Карменситы и закурил. – Что ж рассказывать?.. Особенного ничего!.. Скука! Вот разве в Тихорецкой удовольствие было, – выпуская дым из мягких розовых губ, сказал он неторопливо, приятно грассируя. – Ну? – Взяли мы ихний санитарный транспорт, а там девчонка, сестра милосердия. Завзятая большевичка! Из вагона по нашим шпарила. Но хорошенькая, как чертенок. Лет семнадцати. Ну, привели ее ко мне… Я говорю: «Жаль мне вас, мадемуазель, на тот свет отпустить такой юной и не познавшей высоких наслаждений нежной страсти». «Я вас не понимаю», – говорит. Ну, я ей объяснил так, жестами. Так она мне в лицо плюнула. Н у, естественно, позвал казачков, приказал ее разоблачить, привязали к кровати, и через нее целый взвод пропустил. Познала в избытке. Слушал Василий, и мутилось у него в голове от выпитой водки и злобы. Крепко сжал в кармане браунинг, но, прежде чем успел слово сказать, поднялась Карменсита: – До свиданья, господа! Я за одним столом с подлецом, который хвастается своей подлостью, не сижу. Вскочил князь. Поднялись все офицеры. Встал и Василий. А князь перегнулся через стол и Карменсите: – Возьми свои слова обратно… ты… девка! – Подлец! А князь из стакана в лицо ей вином. Но не успел стакан поставить, как Василий с размаху всем кулаком ударил его по зубам. Охнул князь и полетел под столик. Офицеры Гулявина за руки: – Поручик!.. Поручик!.. Успокойтесь! Вырвался, красный и разъяренный: – Лапы убери! Цыц… сволочи! Кадетня чертова! Всех расшибем! Кровь выпустим! Кричал, уже сам не понимая что, и с силой бил кулаком по столу. Сбегались люди от всех столиков на скандал. Тогда вытащил Василий браунинг. Кто-то крикнул: – Обезоружьте! – Обезоружить? Возьми! Попробуй! По пятеро на одну руку вашего брата, кадетской сволочи, уберу! Гады! И тогда всех покрыл догадавшийся голос: – Большевик! Большевистский шпион! Держи! Замелькали в руках револьверы. Шагнул Василий к выходу. На дороге встало чье-то лицо, и в него, не целясь, в упор хватил Василий. Грянули другие выстрелы, и как шилом ударило Василия в плечо. Остановился и вспомнил: – Что с вами по мелкоте возиться? Нате! Жрите! Вырвал из кармана гранату, дернул запал и, размахнувшись, швырнул между расступившихся, в столпившуюся у стены кучку. И сейчас же рвануло воздух раскатом грома, заволокло рыжим дымом; мгновенно погасло электричество… Василий уже бежал к выходу, оттолкнул на пороге кого-то и очутился на улице. Бешеный вихрь ударил ему в лицо холодом и пылью, и он бросился туда, навстречу ветру, повинуясь его зовущему родному, радостному вою. |