Книга Молчаливая роза, страница 113 – Кэт Мартин

Девон притянула его голову к себе и поцеловала Джонатана в губы. Поцелуй был долгим и пьянящим.

— Покажи мне это сейчас — ведь время у тебя есть, — только и сказала она.

Проснувшись в субботу утром в самом центре огромной кровати Джонатана и протянув руку к его подушке, Девон убедилась, что его в постели уже не было. Наволочка была холодна, и это означало, что хозяин отсутствует уже в течение длительного времени. О том, что он здесь спал, напоминали лишь почти выветрившийся лимонный запах его лосьона после бритья да ощущение влажности у нее между ногами. Несмотря на все волнения предыдущего вечера, ночью они с Джонатаном все-таки занимались любовью.

Девон улыбнулась при этой мысли и отняла голову от подушки, но тут же поморщилась и застонала. Луис Микс весьма основательно ее потрепал. Стараясь не думать о грустном, Девон заставила себя спустить ноги с кровати и потянулась за халатом. Поскольку была суббота, отсутствие Джонатана могло означать одно — он уехал за Алексом и они с минуты на минуту должны появиться.

Добравшись до ванной комнаты, она приняла душ, причесалась и натянула на себя джинсы и свитер. Направившись в сторону кухни, чтобы приготовить себе кофе, в котором очень нуждалась. Девон услышала голоса, доносившиеся из игровой комнаты, находившейся дальше по коридору. Один голос принадлежал Алексу, а второй, без сомнения, Джонатану. Значит, они оба уже здесь. Она двинулась на звук и хотела было войти в комнату, по внезапно остановилась и стала прислушиваться.

— Вы и Девон, — говорил Алекс, — были в Стаффорде вчера вечером, так? — Он сидел в своем кресле рядом с кроватью, а Джонатан расположился на корточках по правую руку от него.

— Да, так.

— И видели того человека, который был в огне?

— Не то чтобы видели…

— Он разговаривал с тобой?

— Нет, но мы с Девон считаем, что он там был. Человек, представший перед тобой в огне, умер много лет назад, но, заблудившись по пути на небеса, остался на земле.

— И теперь думает, будто я его сын?

— Все верно. Его настоящий сын тоже умер, и Флориан по нему очень скучает. В ту ночь, когда в доме оказался ты, он принял тебя за своего Бернарда.

— А раньше ты мне не верил. Мне вообще тогда никто не поверил. — На глаза мальчика навернулись слезы.

Джонатан обнял сына и прижал к своей груди.

— Я совершил ошибку, сынок. И доктора тоже ошиблись. Теперь я понимаю, что все, о чем ты говорил, произошло на самом деле. Вот я и решил: будет только справедливо, если я расскажу тебе всю правду.

— Значит, теперь ты мне веришь? Не думаешь, что я все это придумал?

— Нет, сын, не думаю.

Мальчик поднял на отца влажные от слез глаза.

— Я все время делал вид, что это только сон, папочка. Но я знал, что это не так. Девон сказала, что верит мне. Она одна…

— Девон очень умная, Алекс. Вот почему я хочу, чтобы она вышла за меня замуж. Кстати, как бы ты к этому отнесся?

— Она что же, станет моей мамой?

— Если тебе этого захочется.

— Мне захочется, папочка. Я буду очень этому рад.

— Если только она за меня выйдет. Но она должна — ведь я ее так люблю..

— А я люблю вас обоих! — воскликнула Девон, появляясь в дверях. Когда она вошла в комнату, Алекс повернулся к ней и на его смуглом личике блеснула ослепительная улыбка.

— Ты слышал, папочка?

Девон взглянула на мальчика, потом в полнейшем недоумении перевела взгляд на его отца.

— Джонатан…

— Что такое? — отозвался тот. Озадаченный странным выражением, появившимся у нее на лице, он бросил обеспокоенный взгляд на сына. Некоторое время все они стояли в полнейшем молчании. Алекс улыбался, а Девон и Джонатан смотрели на него во все глаза.

— Что случилось, папочка? — спросил наконец Алекс и побледнел. — Ты плачешь?

— Я плачу? — Джонатан провел своей большой смуглой рукой по щекам. — Да, и в самом деле плачу.

— Но ведь ты никогда раньше не плакал!

Джонатан еле заметно улыбнулся.

— Я плачу потому, что ты встал со своего кресла.

— Ох, Энди, — воскликнула Девон, бросаясь к мальчику, который с изумлением уставился на свои ноги.

— Да, я стою… Я стою! — В тот же миг его тонкие слабые ножки стали подгибаться, и он снова упал бы на сиденье, если бы Джонатан не подхватил его на руки.

— Тебе понадобится терпение, сынок, ведь ты не ходил долгих три года. Но если ты можешь стоять, значит, сможешь и ходить.

Алекс обхватил руками сильную шею отца.

— Смогу, папочка. Знаю что смогу.

— Я тоже в этом не сомневаюсь. — Девон потянулась, чтобы обнять мальчика.

— Папочка?

— Да, сын.

— Может быть, теперь я могу вернуться домой?

У Джонатана все сжалось внутри, и он хриплым от волнения голосом произнес:

— Конечно, ты можешь вернуться домой, сынок. Еще как можешь!

На следующее утро Девон позвонила Саре Стоун и извинилась за то, что была вынуждена уехать из Стаффорда, не дождавшись ее. Потом она рассказала во всех деталях о своих приключениях в городе и в гостинице «Стаффорд».

— Такого рода странности случались и прежде, — заметила Сара. — Флориан опасен не только для вас, но и для всех, кто угрожает его господству. Нам просто необходимо до него добраться — и чем скорее, тем лучше.

Девон вцепилась пальцами в трубку.

— Джонатан запретил миссис Микс сдавать комнаты. Он опасается, что кто-нибудь из гостей попадет в беду. Так что мы можем выехать в Стафорд в любое удобное для вас время.

— Почему бы не отправиться туда сегодня же вечером? — предложила Сара.

— И когда же?

— Вы сможете приехать в Стаффорд к девяти? Встретимся у гостиницы.

— Договорились.

Едва повесив трубку, Девон почувствовала, что ее начинает охватывать беспокойство. Неудивительно, что Джонатан сразу обратил на это внимание, стоило ей только войти в комнату.

— Ты разговаривала с Сарой Стоун, — сказал он. Девон кивнула.

— Она считает, что нам необходимо приехать в гостиницу как можно скорее, и хочет, чтобы мы выехали сегодня же вечером.

— Сегодня вечером! Но это невозможно. Ты все еще не оправилась от пережитого там. Должно пройти какое-то время прежде чем…

— Каждая минута промедления только ухудшает положение. Кроме того мне по-прежнему хочется поскорее покончить с этим делом.

Джонатан провел рукой по своей безукоризненной густой шевелюре.

— Если бы ты только знала, как мне все это надоело!