Онлайн книга «В огне желания»
|
– Значит, ты знаешь, кто я. – Допустим. – И почему я пришла сюда? – Вот об этом я понятия не имею. Впрочем… со временем тебе предстояло сложить два и два. Теперь, когда ты знаешь все, тебе, конечно, хочется позлорадствовать. – Позлорадствовать? – изумилась Присцилла. – Насчет чего? И чего ради? Рози не ответила, только указала на диван. Присцилла села и, тщательно расправляя юбки, дала себе время собраться с мыслями. Букет цветов на столе наполнял комнату приятным ароматом. Все здесь было обставлено в том же староиспанском стиле, тяжелой и грубоватой мебелью, что давало неожиданное ощущение общего комфорта. Не вызывало сомнений, что в отеле следят за чистотой. – Глоток-другой бренди? Чай кончился как раз сегодня. Каждое слово Рози выдавало ее нервозность. При первой встрече она держалась спокойно, теперь же с явной горечью. – Пожалуй, я выпью, – храбро заявила Присцилла, за всю жизнь не отведавшая спиртного. Однако она не собиралась изображать оскорбленную добродетель. Рози усмехнулась, достала две коньячные рюмки и плеснула в них из хрустального графина янтарную жидкость. Присцилла недрогнувшей рукой взяла свою. На Рози был домашний халат, очень дорогой, с богатой кружевной отделкой и рисунком в японском стиле. Только тут Присцилла заметила, что у молодой женщины такие же длинные и густые волосы того же оттенка, что и у нее. Лицо Рози было невероятно гладким и нежным. Однако эта женщина была сложена иначе и, несмотря на хрупкость, отличалась пышными формами. Ее чертам не хватало тонкости, но в целом она была ослепительно хороша. Присцилле казалось, будто она смотрит на свое чуть искаженное отражение, однако сохранившее значительное сходство с оригиналом. И, вглядываясь в это отражение, она заметила побледневший синяк под глазом Рози. – Что, любуешься печатью Мак-Лири? Рози уселась в кресло напротив Присциллы и сделала глоток из своей рюмки. «Насилие! Везде и всегда насилие! Ну почему не может быть иначе?» – Почему он это сделал? – Наверное, один из его головорезов донес, что я осмелилась пообедать с кавалером в отдельном кабинете. Кавалером был Джеми Уокер, твой знакомый. Калеб терпеть не может, когда за мной увиваются. – Тогда почему бы тебе не бросить его? – А что потом? Снова оказаться на улице? Как, по-твоему, я смогу прокормиться? – Ну… ты ведь неглупая. Найдешь работу, было бы желание. Каждый человек… – Слушай, Присцилла… тебя ведь зовут Присцилла, если не ошибаюсь? Какое тебе до этого дело? Восемнадцать лет назад тебе было на меня глубоко плевать, так чего ради беспокоиться теперь? – Восемнадцать лет назад мне было только шесть. И кстати, я вообще ничего не помнила. Только совсем недавно я… я начала припоминать… кое-что… – Ах ты не помнила! – Рози поднялась. – Как удобно, подумать только! Ты не помнила, что твоя мамаша прикончила моих родителей, пристрелила их, как собак? Не помнила, скажите на милость! А вот я помню все. И не было дня, чтобы я не проклинала эту тварь и не желала ей гореть в аду до скончания времен! Я и тебя проклинала – за то, что ты жила себе припеваючи, пока я голодала, пока каждую ночь ложилась с кем попало в публичном доме! Что ж, я не возражаю и впредь все помнить за нас обеих! Присцилла, не зная, что ответить на эту тираду, сидела молча, пока часы на каминной полке не пробили следующую четверть часа. – Мне очень жаль, – промолвила она наконец. – Тетушка так и не рассказала мне, что случилось, как умерли мои родители. Она утверждала, что они утонули, а я… у меня был провал в памяти. Если бы не возвращение в Натчез, я бы так и не вспомнила. На днях произошел несчастный случай… ранили… ребенка… и тут я кое-что припомнила, даже обмолвки тетушки, полагавшей, что я ничего не слышу. Я вспомнила, как мама плакала и говорила, что Меган О'Коннор украла у нее мужа… она привязала его к себе ребенком. – Да, женат он был на твоей матери, но мою любил. Мы были его настоящей семьей. И я любила его. – Я тоже, – прошептала Присцилла. – Ты? Да ты восемнадцать лет не вспоминала о нем! Возразить на это Присцилла не могла, поскольку Рози была отчасти права. Отчасти, но не вполне. – Насилие, всегда и повсюду насилие, – пробормотала Присцилла. – Неужели иначе не бывает? – Такова жизнь, – отрезала Рози. – А ты перестань, как страус, прятать голову в песок. – Я никогда не смирюсь с этим. Мне бы только достать немного денег, а там уж я направлюсь прямиком в Цинциннати. Найду работу… как-нибудь проживу. – А что же твой шикарный муженек? Сдается мне, с ним ты могла бы жить, как орхидея в теплице. – Я оставила Стюарта. Наш брак был ошибкой, я не люблю его и никогда не любила… – На миг в памяти возникло лицо Брендона, но Присцилла решительно избавилась от видения. – Мой адвокат уже начал дело о разводе. «В Цинциннати мне самое место», – подумала она и спросила: – Не хочешь поехать со мной? – Что?! – Рози расхохоталась. – Нет уж, милочка! Я не для того столько лет выбиралась из сточной канавы, чтобы вернуться туда по доброй воле. – По-твоему, лучше жить на содержании и получать оплеухи? – Это только ступенька на лестнице, ведущей вверх. Может, однажды появится тот, кто никогда не бьет свою женщину… – задумчиво проговорила Рози. Потом, встряхнувшись, взглянула на Присциллу. – Словом, никуда я не поеду, да и тебе советую одуматься, пока не поздно. Присцилла всей душой желала бы одуматься. Правда, сомневалась, что Стюарт и на этот раз примет ее, но как знать? Шанс все же был. Но тогда все осталось бы по-прежнему: Присцилла давала бы зарок за зароком и изменяла бы мужу с Брендоном. Ну уж нет! Присцилла поставила на стол непочатую рюмку и поднялась. – Спасибо, что согласилась меня принять, Рози. После всего, что с тобой случилось по вине моей матери, я не могу упрекать тебя за ненависть к нам обеим. Однако прошу тебя еще раз все обдумать… и постараться понять. В конце концов, мы же сестры… – Только по отцу. – Ну и что же? Ведь у нас нет больше никого в целом свете… Мы могли бы стать семьей. – Становиться семьей нам поздновато, – мрачно бросила Рози, провожая ее до двери. – Да и зачем мне семья? Много-много лет я была одна-одинешенька – и ничего, выжила. На пороге Присцилла обернулась и еще раз вгляделась в красивое лицо сестры. Что-то встрепенулось в ее душе, словно повеял горячий живой ветерок техасской прерии. Одного дуновения мало, слишком мало, чтобы растопить ледяной панцирь, в который Рози намеренно заключила свое сердце. – Возможно, будь у нас больше времени… – Возможно. |