Книга Аутодафе, страница 22 – Алексей Пехов

— Ну, его милость сам был из этого ада. Душегубство, попытка убийства епископа, прости, уже кардинала, Урбана, сотрудничество с Орденом Праведности, сотни трупов и издевательство над стражами. Я рад, что теперь его рвут на части крюками, и надеюсь, никто не будет торопить приход Страшного суда, чтобы он успел достаточно настрадаться. Здорово, что ты догадалась попросить помощи у Софии.

— Я отправила ей весточку еще до того, как мы поговорили с главным инквизитором Арденау. Так что пророчица прибыла за тобой очень вовремя.

Я не стал ей говорить, что Софи опоздала. Гере совершенно ни к чему об этом знать.

— Кстати о ней, — прищурилась колдунья. — Что тебе сказали напоследок?

— В смысле? — прикинулся я идиотом, но получилось это у меня не слишком хорошо.

— Ты знаешь, о чем я. Об очередном из пророчеств, которые она порой выпускает в мир. Что ты услышал на этот раз?

Я лениво зевнул, прикрывая рот ладонью:

— Какую-то бессмыслицу. На этот раз ничего интересного. Даже не думай.

— Людвиг ван Нормайенн! — отчеканила Гертруда, и ее глаза свирепо сверкнули. — Хватит юлить!

Я, понимая, что Гера не отстанет, закатил глаза к потолку:

— В новом пророчестве Софии нет ни одного слова «бойся» или «опасайся». Она сказала, что не видит моей смерти так, как видела ее раньше.

— Я даже с пристани, когда появилась твоя лодка, ощутила остатки ее магии в твоей крови, а это мешает разглядеть будущее, но смею надеяться, что она права.

— А что, появился серьезный повод беспокоиться за мою жизнь? — удивился я.

— Для тебя станет откровением, если я скажу, что постоянно за тебя беспокоюсь? — наклонилась она ко мне. — Сильнее тебя в неприятности умеет влипать только Львенок.

— С этим спорить не буду. Ты знаешь, где он сейчас?

— По слухам, где-то на юге. Кажется, в Дискульте. Кстати! Благодаря твоей помощи Карл выжил.

— Я рад. Если честно, боялся, что ему не удалось выбраться из подземелий. Надо полагать, он рассказал вам много интересного?

— Не то слово. Он был очень красноречив… эй!

Дверь распахнулась слишком неожиданно для нас, и моя рука нырнула под подушку, к кинжалу, а пальцы Геры вспыхнули, точно тлеющие уголья в костре, но человек, без спросу ввалившийся в комнату, воссиял улыбкой, показывая, что не вооружен.

— Рад вас видеть, стражи!

Он был невысок, хрупок, я бы даже сказал женственен. Плавные, мягкие, осторожные движения, приятное, гладкое, улыбчивое лицо, живые ореховые глаза. Порой, по ошибке, его принимали за подростка, иногда (особенно спьяну) за девчонку, обрядившуюся в мужскую одежду. Но первое впечатление часто обманчиво. Рансэ старше меня на четыре года, и он отнюдь не девчонка, особенно когда берется за клинок.

— Рансэ, тебя учили стучать? — мрачно поинтересовался я, убирая оружие.

— Так я вроде стучал… Разве нет? — Он притворился растерянным. — Дверь была открыта и…

— Клянусь моим даром, я сама заперла ее на ключ! — сказала Гертруда, гася магию.

— Ну, по правде говоря, замок оказался пустяковым, а ваши лица были такими смеш… ай! Больно все-таки!

Незваный гость подскочил, словно его укололи иглой, и с укором посмотрел на колдунью.

— Убирайся к черту, иначе я действительно разозлюсь и превращу тебя в жабу! — прошипела Гертруда.

Она не шутила, и наш посетитель, ухмыльнувшись, выскользнул в коридор, подальше от неприятностей.

— Дверь закрой!

На миг вновь появилась ухмыляющаяся рожа, и створка захлопнулась.

— Раз он здесь, значит, работать мне придется с ним, — заметил я. — Если честно, я этому не рад.

— Только не говори, что вы не сходитесь характерами.

— Совершенно не сходимся. Он не приемлет компромиссов и излишне жесток.

— Но, признай, он неплохой страж и не самый худший из тех напарников, с которыми ты работал. К сожалению, Рансэ напомнил мне о времени. Пора ехать. Прости, что не можем нормально поговорить и побыть вдвоем.

— Ну, время мы провели замечательно, — сказал я бодро, хотя и чувствовал печаль из-за того, что мы так быстро расстаемся. Я давно не видел Гертруду и очень скучал, но постарался, чтобы она не заметила моего огорчения.

Гера грустно улыбнулась, застегивая пуговицу на рубашке:

— Не знаю, что вы должны сделать, ребята, но я беспокоюсь. Прогансу рядом, и если вам придется пересечь границу, без нужды не рискуй. Поверь, если на той стороне узнают, что ты страж, будет гораздо хуже, чем в плену у маркграфа Валентина.

Я рассмеялся:

— Обещаю быть осторожным, чтобы ты не волновалась.

— Вот и замечательно. — Она постаралась выглядеть веселой, затягивая шнуровку на сапожке. — У меня для тебя подарок. Загляни в мою сумку. Передний карман.

Я выполнил ее просьбу и достал алую тряпицу:

— Вот это?

— Разверни.

Там было кольцо из трех полосок желтого, красного и белого золота, свитых между собой несложной спиралью, и украшенное рунами крапивы, толокнянки и руты.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Оно в точности как прежнее. Мне жаль, что то я потерял. Когда-нибудь спрошу за него с колдуна маркграфа.

— Если только я не найду его первым, — хищно и зло улыбнулась Гертруда.

Впрочем, эту гримасу было тяжело назвать улыбкой. Моя ведьма слишком мстительна, и к господину Вальтеру у нее вопросов не меньше, чем у меня.

Я надел кольцо на безымянный палец левой руки и приподнял брови, заметив, как руна крапивы на несколько кратких мгновений налилась светом.

— Такого раньше не было.

— Просто ты изменился, Синеглазый. Кольцо чувствует это и пытается подстроиться под нового тебя. Кстати, я добавила в него маленькую деталь.

— Какую?

— Теперь всегда буду знать, где ты находишься. Не возражаешь?

— Да нет. Здорово.

— Проводишь меня? — попросила она, и я предложил ей руку.

Гертруда уже давно скрылась за поворотом, а я все еще стоял на пустой дороге и слышал ее последние слова:

— Будь осторожен, Синеглазый. Пожалуйста, будь осторожен.

Как только она уехала, мое настроение тут же испортилось, и появились мрачные мысли. Боюсь даже предполагать, когда я теперь смогу ее увидеть.

— Не печалься, Людвиг. С твоей ведьмой все будет хорошо.

Проповедник сидел на плетне, ссутулившись, вытянув голову на тощей шее, очень похожий на грифа-стервятника.

— Как поживает Пугало? — спросил я, вдыхая висящий в воздухе запах гиацинтов, оставшийся от нее.