Онлайн книга «Аутодафе»
Девушка сидела, привалившись к стене, тяжело дыша, всхлипывая и зажимая бок правой рукой. Я сел рядом с ней, сказав спокойным голосом: — Мне надо осмотреть твою рану, Ханна. Она убрала руку, и кровь сразу же побежала быстрее, заставляя темное пятно на ее одежде расползаться все больше и больше. В моей сумке был пакет с губчатой материей, я достал ее, разорвав вощеную бумагу зубами, приложил к ране: — Сейчас я прижму ее как можно сильнее. Вот… так. Девушка застонала, а затем спросила: — Насколько серьезно? — Не слишком. Меня трепали и сильнее. Ты очень быстро поправишься. И месяца не пройдет, — соврал я, думая о том, что кровопотеря ужасна, несмотря на все мои старания. — А мне вечно все говорили, что стражи умеют прекрасно лгать, — прошептала Ханна, но улыбка у нее не получилась, и лицо вновь исказила боль. Я взял девушку за руку, и ее пальчики сжали мои окровавленные пальцы. — Как тихо… — через несколько мгновений прошептала Ханна. — Все кончилось? — Все кончилось, — уверил я ее. — Ты просто молодец. Без твоей помощи у нас бы ничего не получилось. — Хорошо. Очень хорошо… Скажи… как ты думаешь… ведь мы сделали богоугодное дело, и Он будет к нам милостив. Я не боюсь… не подумай… но дорога в рай… нам будет доступна?.. — Не переживай по этому поводу. — Мое горло сжали тиски. — Мы все сделали правильно. Ханна тихо вздохнула и повторила: — Хорошо. Я разжал руку законницы, только когда ее глаза погасли. Мои пальцы были липкими от крови, и я вымыл руки водой из фляги, прежде чем опустить ей веки. Подняв девочку на руки, я понес ее из сарая. Не собираюсь оставлять Ханну в этой зловонной утробе. Демон, сидевший на корточках в кругу и упустивший добычу, сказал: — Отдай ее мне, человек. Тебе она уже ни к чему. Я не ответил. — Дай мне эту падаль, мясо! — взревел он. — Клянусь, когда я выберусь, то сожру тебя живьем! Он ударил кулаком по невидимой стене, но колдовской круг держал крепко. В спину мне неслись ругательства и угрозы, но я, не слушая его, вышел и положил погибшую среди диких бледно-голубых фиалок, на душистой траве, поднял глаза и увидел перед собой задыхающегося Проповедника. — Господи, Людвиг! Я уж думал… все, — с облегчением сказал он мне. — Дева Заступница, что у тебя с ли… Только теперь он увидел Ханну и опустил руки: — Нет. — Прочти над ней молитву. Она бы этого хотела. Я пойду за монахом. — Там они… — Он попытался что-то сказать, но я зарычал: — Молитву, Проповедник! Больше я ничего не прошу! Он увидел мой бешеный взгляд, понял, что говорить сейчас со мной бесполезно, и покладисто сказал: — Сделаю. Я пошел по изрытому, диковатому лугу туда, где случилось сражение. Вёлеф лежал на спине, его грудь была рассечена ударом меча, рядом валялся перерубленный посох. Монах упал в пяти шагах от него, вся правая часть его лица обгорела. Даже после смерти могучий каликвец сжимал в руке клинок. Господина Хюбера я нашел в глубокой воронке. Вокруг законника лежали обездушенные одушевленные. Никто не может назвать это победой. Она вышла слишком горькой. Громкий стон заставил меня вздрогнуть. Вёлеф, с искаженным, заросшим щетиной лицом, приподнявшись на левой руке, с трудом сжал окровавленные края рассеченной груди и вновь рухнул на спину. — Живучий ты, ублюдок, — с ненавистью сказал я, оглядываясь по сторонам. За поясом у господина Хюбера все еще находился пистолет, и высечь огонь было секундным делом. Я выстрелил в колдуна, когда он вновь начал подниматься. Тяжелая пуля, к сожалению, попала, ему не в голову, а в плечо, развернув и вновь опрокинув на землю. Я выругался и пошел к нему. Не собираюсь успокаиваться, пока не отправлю его в ад. Не знаю, почему он все еще был жив, с такими-то ранами, но махнул в мою сторону рукой и помянул дьявола. Магия не сработала, кровь была уничтожена, и вёлеф стал медленно отползать. — Послушай! Ты ведь страж? Я вижу у тебя кинжал! Мы можем договориться! — прохрипел он. — Я дам тебе много силы. Силы, которой ты даже не знаешь! Посмотри мне в глаза и поймешь, что я не вру! Как же. Смотреть в глаза такому, как он, еще хуже, чем визагану. Я прекрасно помню легенды и знаю, что после этого не выживают. — Я скажу тебе то, что ты больше всего хочешь знать! Остановившись рядом с телом брата Курвуса, я открыл его сумку и вытащил цепь. Пожалуй, это будет лучше меча, который все равно вряд ли мне подчинится. Увидев оружие в моей руке, колдун взвыл: — У меня есть книга! Книга, по которой я учился! Я отдам ее тебе! Только помоги! Трясущимися руками он вытащил из-за пазухи небольшой томик в белой обложке, на которой оказалась его кровь. — Возьми! И уходи! Когда я поправлюсь, ты уже будешь далеко! Просто дай мне шанс! Я не враг стражам! Она даст тебе власть! Море власти! Только прочти! Я поднял книгу, убрал ее за пояс. — Мы договорились? — Вёлеф все еще тщетно пытался поймать мой взгляд. Вместо ответа я крутанул цепь над головой, отпуская звенья. Она змеей скользнула между моих ладоней, и острый синеватый крюк со смачным звуком воткнулся в тело колдуна, подцепив того за ребро. Он заорал, а я, не слушая его ужасные вопли, развернулся, перекинув цепь через плечо, и, словно бурлак, волокущий баржу, потащил вёлефа к сараю. Он голосил, даже когда я бросил его рядом с кругом, где неистовствовал демон, воющий в унисон с тем, кто вызвал его для охраны чаши. Выходец из ада знал то, что пока еще не было известно колдуну. — Не хочу назад! — визжала тварь. — Не хочу! Выпусти меня, проклятущее мясо! — Власть! Вечная жизнь! Чего ты хочешь?! Я все! Все тебе дам! Только не оставляй с ним! Прояви милосердие, страж! Я рванул цепь на себя, и она, точно отвечая моему желанию, освободилась. Вёлеф ослабел настолько, что мне не составило труда привязать его моим поясом к одному из деревянных столбов. — Аутодафе, колдун. Вот тебе мое милосердие. Я вышел из сарая, закрыл дверь и опустил засов. Дернул, проверяя, выдержит ли. Окна были слишком маленькими, чтобы он выбрался. Проповедник взирал на то, что я делал, с молчаливым одобрением на лице. Пугало стояло рядом с ним и смотрело на меня с неменьшим одобрением и удовольствием. Ему понравилось то, как я обращаюсь с цепью. В сарае обреченно рыдал человек, он, как и все люди, не хотел умирать, несмотря на то что был чудовищем. |