Книга Любимые забавы папы Карло, страница 79 – Дарья Донцова

Малина, например, работал тяп-ляп, мог опоздать на службу или вообще, сказавшись больным, не выйти на работу. Один раз Марфа случайно стала свидетельницей разговора между Николаем и Игорем Ласкиным. Мужчины сидели в полутемной курилке, а Марфа шла по коридору, услышала голоса, притормозила, хотела тоже зайти побаловать себя сигареткой, но потом передумала и притаилась, слушая мужиков. А те, думая, что они одни, не стеснялись.

– Дурью маемся, – вздыхал Игорь, – бредятиной занимаемся.

– Не скажи, – пробасил Колька, – это полезная штука.

– Глупости все.

– Ты меня не понял, нам полезная.

– Чем?

– Из захолустья нас в Москву привезли, – засмеялся Николай, – жилплощадь дали, зарплата хорошая, чего еще надо? А? Молчишь? То-то!

– Так мы ерундой занимаемся. Ежу понятно – пустое это дело.

Коля снова захихикал:

– И чего? Живи и радуйся.

– Не могу.

– Почему?

– Стыдно. Можно же в нормальное место пойти работать, – сказал Игорь, – и пользу приносить. А тут чушь собачья! Каста бессмертных. Как ты думаешь, Володька и Пашка притворяются?

– Они идиоты, – заявил Николай, – а мы нет. Лучше молчи о своем желании приносить пользу. Мигом в Зажопинск назад отправят, понял?

– Угу, – кивнул Игорь.

Потом Малину в конце концов уволили за пьянку, а Игоря вышибли за лень и прогулы. Детей у Ласкина не было, и Попов посчитал Игоря балластом для лаборатории. Впрочем, никто его из Москвы не выгнал, комнаты не лишил и никаких репрессивных мер к нему не применил.

А вот у Малины был мальчик Эдик, и Марфе велели за ним присматривать, как, впрочем, и за остальными детками. Педиатр регулярно сообщала о своих исследованиях Попову, на каждого ребенка она завела специальную карту. Про Эдика в ней было написано: очень возбудим, плохо обучаем. В дальнейшем прибавились и другие характеристики: не умеет управлять собой, подвержен припадкам гнева, психически нестабилен.

Такой человек, как Эдик Малина, явно не мог считаться прародителем касты бессмертных людей.

Но Попов не унывал.

– Что ж, – сказал он один раз Марфе, – в эксперименте случается всякое, бывает и брак. Зато у нас есть другой, замечательный материал, вот, к примеру, мой Юра!

Ну а потом случилось несчастье с Аней. Марфа, узнав о произошедшем, растерялась. До сих пор она, хороший специалист, ни разу не сталкивалась с детьми-убийцами. Юру поместили в специальную клинику, где за него взялись психиатры и психологи, Марфа также была допущена к мальчику, но ее роль в его лечении была не главной.

Спустя некоторое время бригада врачей пришла к выводу: ребенок здоров психически. Ужасный поступок он совершил лишь из желания вернуть себе утраченное внимание мамы. И потом, в силу малолетства Юра просто не понимал, что смерть – это навсегда. Маленькие мальчики ведь любят играть в войну, «стреляют» из деревянных пистолетов, кричат: «Убит». Но ведь противник потом, после «кончины», спокойно встает, отряхивается и идет домой. Примерно так и думал Юра, убивая сестру, ну не оценивал он события реально. Следует забыть эту историю и воспитывать мальчика так, словно ничего не стряслось, чтобы не нанести ему травму. Юре нужно вернуться домой.

Узнав о заключении врачей, Владимир решительно сказал:

– Нет.

– Ты о чем? – удивилась Марфа.

– Юра не годится для эксперимента, – мрачно заявил Попов, – дефектная наследственность, рано или поздно она вновь даст о себе знать. Юрий должен быть помещен в интернат и воспитан так, чтобы он не знал, кто его родители и где они живут. Мы отказываемся от мальчика, нам такой не нужен. Есть другие дети, хоть я и не молод, да вполне дееспособен, Вера же младше меня, ей только рожать и рожать.

Марфа пришла в ужас и попыталась уговорить Попова, но тот с каменным лицом заявил:

– Вопрос решен.

– Но Юра же знает свою фамилию и адрес, – попыталась образумить сумасшедшего ученого Марфа, – ему все-таки семь лет.

– Но и не пятнадцать лет, – парировал Владимир, – в надлежащих условиях забудет!

Марфа вздрогнула.

– Что ты имеешь в виду?

– В детдоме, – холодно ответил Попов, – он уже переправлен в спецзаведение под другой фамилией. Более мы о Юре не беседуем, эта тема закрыта.

Марфа кивнула, а что ей оставалось делать? Юра был не ее ребенком, Владимир являлся начальником Ефимовой. Педиатру пришлось подчиниться. Но ситуация с мальчиком никак не выходила у Марфы из головы, и еще ее удивила жестокость отца, преспокойно отбросившего неудачного сына прочь, словно смятый фантик от съеденной конфеты. Вот Вера вела себя по-иному. Каждый раз, приходя к ней, чтобы осмотреть Мишу и Петю, Марфа пугалась. Ей казалось, что от жены Попова осталась лишь внешняя оболочка, пустое тело с потухшими глазами. Вера передвигалась по квартире словно зомби, натыкаясь на мебель. Один раз Марфа не выдержала и сказала:

– Вы ведь можете и изменить свое решение.

– Какое? – прошептала Вера.

– Ну то, о помещении Юры в детдом, напишите заявление и заберите мальчика.

Вера отшатнулась.

– Владимир запретил мне даже думать о Юре.

– Так это муж решил все за вас двоих! – воскликнула Марфа. – Вы могли бы взять мальчика назад?

– Конечно, – прошептала Вера, – господи, как я измучилась, хоть весточку от него получить, хоть рисунок какой-то. Только Володя скала! Его ничего, кроме эксперимента, не волнует, теперь он возложил основные надежды на Мишу и Петю. Говорит, Юра может и их прирезать. Марфа, ты веришь в успех дела? Вакцина и впрямь сработает?

Врач сделала вид, что не услышала вопроса. Последнее время и ее одолевали сомнения. Очередное поколение мышей получилось весьма странным, с неадекватным поведением, но Попов уверял, что это совершенно правильный эффект.

– Если ты дашь честное слово, что никому ничего не скажешь, я попробую найти Юру, – пообещала она Вере.

Попова заплакала и убежала.

Осуществить задуманное оказалось не так уж сложно. Спустя некоторое время Марфа обнаружила интернат, в который поместили ребенка, и сообщила Вере:

– С твоим сыном все нормально.

– Я могу его увидеть? – с надеждой воскликнула та.