Онлайн книга «Довод Королей»
|
Арция. Тар-Игона. Жлобова заимка – Явился? – Мишель Мишо, именуемый дружелюбно настроенными соседями Старым Жлобом, а недружелюбными – Упырем Болотным, хмуро уставился на потупившегося сына. Мишель был кривоног и плечист, а цвету его лица мог позавидовать гриб-красноголовик. Туссен был выше отца на голову, но под взглядом маленьких темных глаз съежился и уставился в дощатый, чисто выскобленный пол. – Чучело дубовое, – ласково произнес Старый Жлоб, оглядев родимое детище, – кто победил-то? – Дык, папаша, – заныл Туссен, – право слово... Вы же сами велели тихохонько... Отсидеться в лесу, чтоб не отобрали, не приведи господи. – Ну и сидел бы в Кротовой балке да смотрел, кто кому башку поотвернет, синие али красные! А где ты, осиновое твое рыло, болтался? А? – Мишо словно бы вырастал на глазах, в то время как его сын уменьшался. – Небось до Медунов таскался? К коровище своей? Еще и потратился на нее! А ну, отвечай! Я тебя зачем посылал, дубина ты стоеросовая, орясина дуболомная? Деньги где? – Тут, папаша, – залепетало чадо, расстегивая куртку, – все туточки, как вы и говорили... Десять ауров... Вы мне один обещали... – Хм, десять, говоришь? – задумчиво произнес Старый Жлоб. – А ну раздевайси... – Папаня, – позеленел Туссен, – да вы чо! Дык, не надо... – А ну, сымай все! – гремел родитель. – Знаю вас, подпороски поганые, скидай все, кому сказано! Верзила Туссен, чуть не плача, торопливо кидал одежку на пол. Дождавшись, когда сын остался в чем мать родила, строгий родитель велел ему поднять руки над головой и несколько раз поворотиться, после чего презрительно махнул рукой. – Пшел вон, иди да оденься, стыдобина беспробудная! – А... – сын попытался двинуться к горке одежи, но Старый Жлоб сунул в его сторону огромный волосатый кукиш: – А это ты видел?! Ишь, чего удумал, отца родного дурачить! Знаю я вас... – Папаша, – взмолился великан, – вы ж обещали... – Обещал. Если толково сделаешь, а ты... Тебе что велено было, орясище?! Слупить с красных, скока можно, да глянуть, кто кого, а ты к бабе наладился?! Я все знаю! Десять ауров? А это что?! – Старый Жлоб затряс сапогом, в котором что-то зазвенело. – Это что?! Рыло твое свиное! Ауры это... От родимого отца затихарить хотел?! И сколько их? Один да три четверти! Олух! Разменял! Аур разменял да на девку свою потратил! – Увесистый кулак обрушился на шею жалко хрюкнувшего сына. – Зараза непутевая... Прости господи, ни украсть, ни на бабу влезть не могет, а туда же... Где двадцать пять аргов?! – Папаня, вы же обещали, – дернулся Туссен, – дык, что опосля я могу... Мы с Мюзеттой.... – А на хрена мне твоя голодранка? Не, голубок, ты у меня на Монике женишься... Завтра же сговорю! – Папаня! – Я тебе, быку такому, тридцать лет как папаня. Будешь знать, как деньги тырить! О, а вот и вторая назолушка! Скока взял? – Д-д-десять. – Врешь, разбойник! Сколько? – Дв-в-венадцать, – прошелестел младший Жлобов отпрыск, наделенный при Приятии именем Анжель. – Двенадцать? – папаша сунул сыну в нос кулак. – А это чем пахнет?! – Сколько синие отвалили?! Говори. – Фетывнадцать. – Ах, четырнадцать, – кулак придвинулся поближе. – Фетывнадцать, папафа, святой Эвасти не даст соввгать, – фетывнадцать! – Давай! – Жлоб величественно принял и пересчитал добычу. – Верно... Ты не то что козлище это, никуда не стаскался, хвалю! Но что ж ты, образина твоя репяная, двадцать не взял?! Синие, они б заплатили! – Пвафтите, папафа, не падумамфы... – Вот урод! Кто хоть победил? – Синие катовые, – осклабился Анжель, – как есть победили, я сматгел. – А чего это ты смотреть полез, – подозрительно осведомился папаша, – и откуда? – Со жмейской канавы, – отрапортовал сынок, – а смотгел, тому как любопытно, кады исчо такое увидифь... – Эт-точно не увидишь... Дык, синие, говоришь? – Угу. Как есть они... – Ты с кем с них говорил-то? – А хто их знает.... Сигногы вавные, но не звые... Ни квичали, ни вугались... Пвавда, чуть не пвибили сначава... – За что чуть не прибили, убоище мое? – напрягся Мишель. – Дык, я тихо фол, а они почуяли... Думали, вгаги... А потом мы повадили. Моводые они. Один высокий. Кгасивый такой, ствасть, в сапогах, и звегюга такая на ем... Как кофка, но не кофка... А втовой говбатый, но не так, как Пьев-Улитка... Севогвазый.... Он со мной и гововил... Добвый, – одобрительно заключил сын Старого Жлоба. – Сероглазый, говоришь? Добрый да горбун в придачу... Видать, братец короля... Слыхал про него. Ладно, Анжель, вот тебе двадцать.... Не, десять аргов. Погуляй. Братца не пои, он свое выжрал уже, утроба волосатая! И подай мне новую куртку. – Папафа, а вы куды?... – К горбуну, уродище. Раз синие победили, не грех с них на радостях еще с десяток ауров стрясти. Скажу, что тебя красные на обратном пути подстрелили, пускай деньжат подбросят и лошадь еще, что ли... 2885 год от В.И. 29-й день месяца Агнца. Мирия. Гвайларда – Да не бойся ты, – Рафаэль обнял сестру за плечи, – ничего она нам не сделала и не сделает. – Рито, а я и не знала... И подумать не могла, что ты... – Представь себе, я тоже не знал. Вообще-то она колдунья будь здоров, я чуть было не поддался. – А что ты сделал? – Не знаю, наверное, я ее ненавидел больше, чем боялся. Вот и вырвался, а дальше все совсем просто было. Но она точно ведьма, и опасная ведьма, если кого и нужно утопить или сжечь, так ее. И пусть отец это сделает побыстрее! – Но ведь она бланкиссима... – Ну и что? Теодора Эллская тоже была циалианкой, но ее поймали на горячем и сожгли. А тут горячее не бывает. Она пыталась мне навредить при тебе и матери. – Матушка не станет говорить против нее. – А ты станешь? – Стану, – твердо ответила девушка, – я видела, что она делала. Это не от Бога. – Разумеется, не от Бога. От Бога вообще ничего не бывает, нет ему до нас никакого дела. – Ты не прав. Он дал нам жизнь, он создал все сущее, мы должны его за это любить... – Нам дала жизнь наша мать, однако любить ее меня что-то не тянет... Хотя, готов поклясться, сегодня она за меня испугалась, а ведь я думал, она меня ненавидит. Ладно, надо найти отца и все ему рассказать. Такие вещи решают по горячим следам. Но отца в замке не было, никто не знал, где он, и Рафаэль решил, что он у Рено. Маркиза болела, и герцог ее навещал. Рито не видел ничего зазорного в том, чтобы съездить в имение Ллуэва, он любил Ренату, а отец прекрасно знал, что сын осведомлен о подробностях его личной жизни и ничуть его не осуждает. Даро Рафаэль взял с собой, опасаясь оставлять ее с матерью и Дафной, кто знает, что те в его отсутствие могут выкинуть. Рафаэль так и не понял, как ему удалось сорваться с крючка, но циалианка продолжала его тревожить. Нужно все же было ее убить, пусть и на глазах у матери и малявки. Он вдруг понял, что почувствует себя спокойно, только увидев проклятую камбалу мертвой... |