Книга Тарра. Граница бури. Летопись первая, страница 106 – Вера Камша

Ланка замерла в дверях, понимая, что пришел конец не только ее надеждам, но и жизни. При ней не осталось даже стилета, а доказать, что они с Рене враги на всю жизнь, не удастся, а хоть бы и удалось? Она все равно предала.

— Герцогиня, — бледный капитан изысканно поклонился, — я и мои люди в полном вашем распоряжении. Я восхищен тем, как блистательно вы избавили вашего отца и вашего супруга от самого опасного из врагов. Полагаю, вы желаете возвратиться в Гелань?

Она смотрела на бледного нобиля, ничего не понимая, и тот слегка приподнял уголки рта в подобии улыбки:

— Предоставьте Арроя его судьбе. Он лучшая шпага Благодатных земель, но он не бессмертен и не способен, подобно героям баллад, один остановить целое войско. Если мы поспешим, через шесть часов вы обнимете своего отца.

Закричать, броситься назад, захлопнув за собой дубовую дверцу… Пока ее будут вышибать, они с Рене успеют уйти известным лишь Илане потайным ходом, а дальше — жизнь, свобода, спасенная любовь…

Илана, герцогиня Годойя, решительно шагнула вперед:

— Едем.

…Из полусотни приведенных даном Бо воинов только половина последовала за своим господином, галантно поддерживавшим молодую женщину в мужском костюме. И это были не самые сильные бойцы.

3

Илана давно ушла, а Рене все сидел, следя взглядом за чудом проникшей в комнату без окон ночной бабочкой, примеривающейся к красиво уложенным фруктам.

Герцог чувствовал себя грязным и смертельно усталым, словно долго брел жаркой, пропыленной дорогой. То, что утром казалось почти любовью, превратилось в малоприятное воспоминание, которое, ворочаясь в памяти, отдается отвращением и досадой.

Он и дальше бы сидел среди гаснущих свечей, собираясь с силами, но Жан-Флорентин долго молчать не мог.

— О женщины! Вам имя вероломство, — с пафосом продекламировал жаб.

Герцог привычно отмахнулся, но сбить болотного философа с мысли не удавалось еще никому.

— Как правило, женщины ставят любовь превыше прочего. Случаи, когда жажда власти перевешивает тягу к любви, крайне редки. Феномен Иланы заслуживает подробного обсуждения…

— Надеюсь, ты не будешь начинать его здесь и сейчас, — выразил надежду Рене.

— Отчего же не сейчас? — Жаб был искренне раздосадован. — Поиск истины никогда не бывает несвоевременным. Женщины, мой друг, смотрят на своих любовников как на средство для удовлетворения своего тщеславия. Самих себя — вот кого они любят в вас!

— Послушай, — Рене нехотя поднялся, — обдумай пока это дело про себя, я не готов с тобой спорить.

— Зачем же спорить, — удивился жаб, — если я прав. В этом, как ты выражаешься, деле есть нечто непонятное и опровергающее мое представление о том, как должна вести себя определенная женщина, то есть Илана, с определенным мужчиной. Однако из уважения к психологическому удару, без сомнения, перенесенному тобой, я действительно замолкаю.

Рене облегченно перевел дух — говорить с кем бы то ни было не хотелось. Оглядев напоследок комнату, любовно обставленную покойной сестрой, герцог бросил ключи на постель и вышел вон, предоставив свечам догорать, а бабочке — наслаждаться предсмертным пиром. Сработанный лучшими таянскими мастерами замок-ловушка захлопнулся с коротким шелестящим стуком. Словно кто-то просмеялся.

4

Лесная дорога казалась прорубленной в черной скале — такой темной и монолитной стеной стояли вековые ели. Кони шли мерной рысью. Олений замок давно остался сзади, и то, что там сейчас происходило… Об этом Илана предпочитала не думать.

Юная герцогиня зябко поежилась и сразу же ощутила приятную тяжесть мехового плаща — бледный капитан умело заботился о своей подопечной. Заговори он с ней сочувственно, подобострастно или же, не приведи Циала, намекни на то, что все случилось так, как он и предполагал, гнев принцессы обрушился бы на спутника, но тот просто старался облегчить ночную дорогу. Принцесса обернулась к капитану — хорошо, что темнота не позволяла рассмотреть ее лицо.

— Они нас догонят?

— Не думаю. У вас вполне достойный эскорт, но, когда вы прибудете, ваш супруг, возможно, уже будет располагать определенными новостями. Вашему батюшке и вашему супругу, разумеется, незачем знать все подробности вашей поездки. Вы, как и было между нами оговорено, договорились с известной особой о встрече и затем провели день в циалианском монастыре, где вас никто не мог увидеть. Вечером я вас оттуда забрал.

— А как же монахини? — невольно осведомилась принцесса.

— О, они прекрасно помнят, что вы ни на мгновение не покидали обитель. — Бледный капитан сделал многозначительную паузу. — Они действительно помнят и готовы в этом поклясться. Так же, как и наши воины. Они уже час как уверены, что забирали вас именно из монастыря.

— Я должна быть вам благодарна?

— Вам не за что нас благодарить. Я не отказываюсь от своих слов. Вы станете лучшей со времен Циалы властительницей. К сожалению, мы ошиблись в вашем брате — он оказался не готов к возложенной на него миссии. Впрочем, вы точно так же ошиблись в герцоге Аррое. О, он был замечательным правителем и воином и, бесспорно, стал бы великим императором, если б понял, что у него нет выбора. Вернее, выбор есть — или слава и величие, или же никчемная смерть.

Илана помимо воли вздрогнула, и бледный легонько коснулся ее плеча.

— Не думайте больше о нем. Вы достаточно умны, чтобы понять — любовь ничто в сравнении с властью. Сейчас ваш союзник — Михай Годой, но потом вам никто не помешает стать регентом при малолетнем брате.

— Брате?!

— Да. Королева родит ребенка, а вы — его воспитаете. Что до Герики, она вряд ли перенесет роды. Уверяю вас, не пройдет и пяти лет, как вы станете повелительницей Арции. Вдовствующей, если угодно. За это время вы узнаете все, что знает Годой… Анна-Илана, вы нам нужны, но мы вам нужны еще больше. Я не мог с вами откровенно говорить до вашей встречи с Арроем. Вы были влюблены, вам казалось, что вы сможете убедить этого человека.

— А вы так не думали?

— Нет. Мы так не думали. Мы давно наблюдали за адмиралом Арроем и пришли к выводу, что он наш враг, враг до такой степени, что нет никакого смысла с ним разговаривать. То же относится к Архипастырю Филиппу, калифу Майхубу и тому, кого называют Романом Ясным. Он ведь собирался вернуться в Таяну?

— Да.

— Надеюсь, он не станет задерживаться.

— Я, кажется, поняла. — Принцесса со значением посмотрела на господина Бо. — И все же что бы вы стали делать, если бы герцог Аррой согласился?

— Мы сделали бы его величайшим из императоров. Выбирать между ним и Михаем — то же, что выбирать между сурианским алмазом и арцийскими стекляшками. Но зачем говорить о том, чего не произошло?

— Незачем, — согласилась принцесса.