Онлайн книга «Ритуал»
Забыв обо всем на свете, Юта водила пальцем по каменным строчкам, выискивая понятные буквы. Ну вот, опять! «Юкка приходит из моря, и дети его, и внуки, и правнуки явятся из пучины… Береги свой огонь, и да защитит он тебя от ужасного Юкки, и от детей его, и внуков, и…» Юта выпучила глаза. Вот это горгулья! Еще и ужасный Юкка, который… Постой-ка, а не тот ли это зверь с картинки? Тот, помнится, тоже из моря вылезал… И Юта принялась разыскивать рисунок с изображенным на нем чудовищем, но найти уже не смогла, а вместо этого прочитала вдруг: «Я поднимаюсь к небесам, и моя тень лежит в скалах, маленькая, как зрачок мышонка… Я опускаюсь на землю, и моя тень встречает меня, как мой брат…» Факел затрещал, но Юта не обратила на это внимания. Она водила пальцем по последней надписи — та была высечена глубоко, четко и читалась куда легче прочих… Может быть, этот текст не такой уж старый? Установить это Юте так и не довелось. То есть сначала все было хорошо, она разглядывала письмена, почти ткнувшись в них носом, и факел светил даже ярче, чем прежде… Но потом за ее спиной шумно вздохнули, и в ту же минуту оказалось вдруг, что факелов уже не один, а два, и поэтому так светло. Юта вскрикнула — рядом, в двух шагах, стоял Арман, стоял молча, неподвижно, как воплощенное возмездие. В пляшущем огненном свете узкое лицо его казалось зловещим, как никогда. — Я нечаянно, — быстро пробормотала Юта, и глупость этих слов открылась ей сразу после того, как они были произнесены. Арман молчал. Молчание это было приговором. — А что я такого сделала? — голос принцессы предательски дрогнул. — А вот мы сейчас посмотрим, — с убийственным спокойствием пообещал Арман. Из помертвевшей Ютиной руки изъят был факел. Арман постоял с минуту, глядя пленнице в глаза, потом швырнул оба факела на пол. Швырнул и наступил ногой — сначала на один, потом на другой. Повалил дым, и стало темно — так темно, что Юта тут же перестала различать, где пол, а где потолок. — Я ухожу, — сказал Арман в темноте, и голос его удалялся. — А ты останешься здесь. Вот и подумай, стоило ли совать нос, куда запретили! Шаги его стихли прежде, чем Юта перевела дыхание. Она стояла посреди полной темноты, и в голове ее бессмысленно повторялась последняя прочитанная фраза: моя тень встречает меня, как мой брат. Как мой брат. Мой брат. У нее, Юты, никогда не было брата, но это неважно. Никакой брат не явится в это подземелье, чтобы вывести сестру на поверхность. Она ослепла, она умрет в темноте, она никогда больше не увидит солнца. Жестокий дракон будет наслаждаться ее стонами, ее слезами, ее отчаянием… Но здесь он или все-таки ушел?! — Эй, — голос Юты расстрогал бы и ледяную глыбу, — эй, вы здесь? Никакого ответа. — Послушайте, — она старалась говорить спокойно и мужественно, но то и дело пускала петуха, — я ведь не так виновата, как кажется… То есть виновата, конечно, но подумайте… Что плохого в том, что я немножко почитала здесь надписи? Здесь же нет ни золота, — Юта всхлипнула, — ни драгоценностей… Ни алмазов, ни рубинов, ни этих… сапфиров… И я ничего не украла… — ей пришлось сделать паузу, чтобы унять всхлипы и вытереть кулаком нос. Вокруг стояла темнота — густая, как чернила; Юта плотно зажмурилась, чтобы ее не видеть, и продолжала: — Вам, может быть, и нравится меня пугать… Но это плохо, это… жестоко, я же и так ваша пленница… Откликнитесь, пожалуйста… Тишина. Дрожащей рукой Юта нащупала шероховатую поверхность колонны и прижалась к ней всем телом. — Может быть, все написанное здесь — тайна… Так я же никому не скажу… Ни про то, как они дрались, ни про этого Юкку, который все время вылезает из моря… Я же не знаю, может, и не было никакого Юкки… Да я же все равно ничего не понимаю! — выкрикнула вдруг она отчаяно и зло. — Тут же не по-человечески написано! Ну кому хуже, если я попробую прочитать?! Тишина. Юта сползла по колонне на каменный пол. — «Гортани юношей… преисполнены были огня», — сказала она шепотом, сама не осознавая, что говорит. — «Я поднимаюсь к небесам, и моя тень лежит в скалах, маленькая, как зрачок мышонка… Я опускаюсь на землю, и моя тень встречает меня, как мой брат». Жесткая рука легла ей на плечо — она вскрикнула от ужаса. — Пошли, — глухо сказал Арман. Юта семенила за ним, едва поспевая; когда они миновали лабиринт и поднимались по лестнице, она решилась спросить: — Вы видите в темноте? — Нет, — отозвался Арман отрешенно. Смеркалось. — Что ты там искала? — поинтересовался Арман. Юта потупилась. Пожала плечами: — Ничего… Я хотела… Увидеть… Арман молчал, и она решилась-таки спросить: — А все эти… люди, то есть драконы… Они на самом деле были? Арман отошел к окну. Над морем поднималась красная луна. — Это летопись моего рода, — сказал, не оборачиваясь. Горгулья, подумала Юта. — А Юкка? Он тоже из… вашего рода? Арман посмотрел на нее через плечо. Девчонка и девчонка. Притворяется? Или действительно настолько любопытна? Впрочем, что за беда… Странно, думал ли он, что будет, м-м-м… обсуждать… Ну, словом, что найдется собеседник, который вот так наивно спросит: «А Юкка?» Он усмехнулся, и Юта, посчитав это добрым знаком, усмехнулась тоже. — Юкка, — сказал Арман наставительно, — Юкка — морское чудовище… Издавна он и его родичи были страшными врагами драконьего рода… А появлялся он из моря, и единственное оружие против него — огонь. Ясно тебе, принцесса? — А кто такой Дин-Ар? — спросила Юта немедленно. Арман поразился: ну видано ли? Поди разбери теперь — сердиться, смеяться… — Дин-Ар, — сказал он со вздохом, — мой славный предок, сто шестнадцатый в роду… Глаза Юты сделались круглыми, как блюдца: — Сто шестнадцатый? А сколько всего поколений ваших предков? Арман в изнеможении закрыл глаза. Глупенькая принцесса, не спрашивай о том, чего не в состоянии понять. — Я двести первый потомок, — сказал он устало. — Двести первый?! А сколько вам лет? Он усмехнулся: — Двести тридцать два. Принцесса помолчала, прикидывая, может ли это быть правдой. Спросила осторожно: — Да? А сколько живут драконы? — Пока не умрут. — Да? Арман отвернулся. Он был так мал тогда, что о гибели отца сохранилось не воспоминание даже, а, по сути, воспоминание о детском воспоминании. Грохот, вспышка — отец, пораженный прямым ударом молнии, рухнул в море… Ему было, кажется, чуть больше двухсот… А через двадцать лет умер дед. |