Книга Полный котелок патронов, страница 52 – Александр Зорич

Он не был вооружен и казался расслабленным, чуть ли не рассеянным. При этом он отлично видел нас и, судя по всему, именно ради встречи с нами вышел на свет, так сказать, рампы.

Хоть и был я в тот день задурен, как вокзальная кассирша накануне Нового года, а все же смекнул, что между появлением ученого альбиноса в халате и нашим желанием распистонить реактор из «Раумшлага» имеется непосредственная связь.

Как оказалось, я не ошибся.

Стекло «аппаратной» опустилось. Незнакомец ступил на исполнительный орган устройства, которое я называю механической лопатой. И эта самая лопата аккуратно спустила его с пятиметровой высоты «аппаратной» на бетонный пол реакторного зала.

Альбинос подошел к нам совсем близко и с неискренней улыбкой офисного карьериста произнес:

— Разрешите представиться, меня зовут Бен. Бен — сокращение от Вениамин, как я пишусь в паспорте. Моя фамилия — Тау. Скажу сразу, что это не еврейская, а немецкая фамилия. Поэтому, если хотите, можете называть меня «фашистом». — Альбинос усмехнулся. — Но вот от антисемитизма попрошу воздержаться.

Внимательно слушая хорошо поставленную речь альбиноса, я тем не менее продолжал заряжать «Раумшлаг». И перевел взгляд со своего оружия на говорящего только тогда, когда зеленый светодиод над спусковой скобой просигнализировал о полной готовности гранатомета к стрельбе.

Альбинос тем временем продолжал, мелким профессорским шагом выходя на директрису огня и как бы невзначай становясь прямехонько между нами и реактором:

— Сейчас вы, уважаемые господа, находитесь в лучшей биотехнической лаборатории человечества. Ее создателем, бессменным директором и ведущим научным сотрудником являюсь я, Вениамин Тау, вот уже пять лет. У меня никогда не было врагов. Даже недоброжелателей — и тех не было! Но теперь, когда мои эксперименты как никогда близки к завершению, враги появились. И судя по тому, что они смогли направить сюда вас, людей весьма профессиональных, это могущественные враги из высших эшелонов мирового правительства.

Я пожал плечами. «Монолит» уж точно не относился к «высшим эшелонам мирового правительства». Что за мировое правительство без океанских яхт, глобальных финансовых рычагов и запасного мальтийского гражданства? А как могут полагаться на мальтийское гражданство темные сталкеры, которые — что известно всем заинтересованным лицам — за границами Зоны прекращают свое физическое существование в течение нескольких часов?

Было ясно: альбиноса, что называется, «звездит». Надо сказать, в этом он нисколько не отличался от приснопамятного владельца научно-исследовательского комплекса «Наутилус» доктора Севарена. (И это в очередной раз убедило меня в том, что правильно, правильно я бросил универ! Все стоящие ученые — люди с всеохватной «манькой величкой»!)

Итак, меня упоминание о «могущественных врагах из мирового правительства» только развеселило. А вот майора Филиппова — обеспокоило и даже рассердило.

По крайней мере без всякого предупреждения он взял да и выпустил в альбиноса Тау длинную очередь из своего пулемета!

Завизжали рикошеты.

В ближайшей «аппаратной» со звоном лопнуло стекло.

Одна из многочисленных труб, прилепившихся к стенам реакторной, прыснула свистящей струйкой горячего пара.

А вот альбиносу… Альбиносу не сделалось ничего!

Он лишь улыбнулся еще шире, пригладил белые волосы на темечке и развел руки в стороны. Мол, извините, ничем не могу помочь.

Филиппов протер кулаком глаза — не галлюцинация ли? — потом позеленел от злости и, обернувшись ко мне, спросил:

— Что за фигня? Это не человек, а голограмма?

— Человек. Просто «подсолнух» у него, — отмахнулся я.

В отличие от майора я в Зоне такие чудеса видал. И не раз. Да и сам с артефактом «подсолнух» имел дело — добывал его, оберегал, продавал…

— Ваш товарищ совершенно верно заметил, — оживился альбинос. — При мне имеется артефакт «подсолнух». И не один, а сразу три. Так сказать, целый подсолнечный бронежилет. Что снижает вероятность попадания в меня пули до семнадцати миллионных долей процента… В общем, убить меня из пулемета вам не удастся, — резюмировал ученый.

— Тогда стреляй из «Раумшлага» по реактору, — потребовал от меня Филиппов. Как видно, он решил не вступать в переговоры с подозрительным господином в белом халате.

Понять майора было можно. От меня он знал, что Голос Монолита назвал генный процессор Пятого энергоблока источником атакующих нас мутантов. Также было достаточно легко связать с генным процессором вчерашних двухметровых стрелков, которые лупили по нам из юаровских сверхтяжелых винтовок NTW-20. А поскольку Вениамин Тау сам назвался директором «самой лучшей биотехнической лаборатории человечества», то следовало признать, что этот субъект исключительно опасный злоумышленник.

Так чего слушать гада? Валить его!

Собственно, в главном я разделял точку зрения майора. Другое дело, что сталкерская выдержка не велела мне совершать столь уж резких движений. Ясно же, что тут какой-то подвох!

И точно.

— Из «Раумшлага» тоже лучше не стрелять, — доброжелательным до елейности голосом доктора из телерекламы пилюль заявил альбинос. — Я бы, во-первых, хотел довести наш с вами разговор до конца. А во-вторых, судьба вашего товарища, ефрейтора Шестопалова, напрямую связана с сохранностью генного биопроцессора. Если вы повредите его, ваш друг умрет.

Стоило альбиносу упомянуть ефрейтора Шестопалова, как ушедшая вверх бронешторка открыла очередную «аппаратную», залитую явно ради пущего драматического эффекта нервным рубиново-алым светом.

В аппаратной находился обнаженный Шестопалов — я сразу узнал его дюжие стати. Ефрейтор стоял вертикально-хотя, судя по выражению лица, пребывал в бессознательном состоянии.

При этом ефрейтора сзади поддерживало то самое устройство, которое я за неимением лучших слов называю большой механической лопатой. От многочисленных датчиков, прилепленных к телу Шестопалова, тянулись провода к «раме металлоискателя» (такие же, напомню, можно было видеть и в других открывшихся помещениях). По периметру «металлоискателя» циркулировал мягкий желтый свет.

— Что вы с ним сделали, сволочи?! — взревел майор Филиппов.

— Ничего не сделали. Взяли несколько экспресс-анализов, — невозмутимо отвечал альбинос.

— А зачем вам его анализы, мать вашу за ногу?! — это был уже Тополь.

Я знал, он ненавидит долгие беседы непонятно с кем и быстро начинает раздражаться. Хорошо, что исправный гранатомет у меня, а не у него!

— Анализы, молодой человек, нужны для расшифровки генотипа.

— А расшифровка?!

— А расшифровка показала, что ефрейтор Шестопалов являет собой редчайший образец человеческой особи, чей генотип подходит для наших целей на девяносто шесть процентов. Это самый высокий показатель из всех, виденных мною ранее!