Онлайн книга «Пиранья. Озорные призраки»
|
И подумал рассудочно: «Ну все, сейчас попрет в шею...» Однако ничего подобного не произошло. Седовласый вдруг неуловимо помягчеллицом – хотя его выражение ни капельки не изменилось – и чуть склонил голову: – Ну разумеется, сэр. Ее светлость меня предупредила. Прошу. «Как-кая еще светлость? – возопил Мазур мысленно и едва не разинул рот самым простецким образом. – Это с кем мы на сей раз связались?» – Быть может, вам будет удобнее оставить сумку в гардеробе, сэр? – Э-э-э, пожалуй, – светски ответил Мазур, малость опомнившись. – Только осторожнее, у меня там стекло, только что купил и не успел отослать... – Все в порядке, сэр. К ним, повинуясь жесту седовласого, проворно подбежал еще один тип в смокинге, принял от Мазура сумку и понес в сторону гардероба. Мазур задержался, но никто так и не собрался дать ему номерок – видимо, в заведениях подобного полета обходились без них, надо будет учесть... И непринужденно направился следом за метрдотелем, стараясь не зыркать по сторонам откровенно, словно какая-нибудь деревенщина с соломой в волосах. Интерьер, насколько он мог разглядеть, названию полностью соответствовал: куда ни глянь, замысловатые мозаики в стиле тех самых то ли ацтеков, то ли май: статуи жутко выглядевших богов и зверей и прочие дурные красивости. С радостью Мазур констатировал, что большинство посетителей одеты вовсе не во фраки и вечерние платья, а довольно-таки простецки, кое-кто совершенно по-пляжному, да и держатся далеко не чопорно. Это уже проще, не надо думать, если что, которой из двадцати вилок устриц распечатывать, а которой в ухе чесать... Седовласый провел его в дальний угол зала, где на длинном диване в виде прямого угла расположилось человек шесть. Точно шесть. Три эффектных девицы, какой-то мрачный тип при полосатом галстуке, что-то отрешенно жевавший, Гай Близард, снова в шортах и гавайке (разве что другой расцветки, но столь же ядовитых тонов) и, наконец, загадочная блондинка, которую отчего-то титуловали светлостью, восседавшая с краешку – на сей раз, конечно, не в скупом купальнике, а в открытом синем платье. Мазур краем уха слыхивал что-то о таких вот тряпках, которые выглядят просто и буднично, но стоят бешеных денег. У него возникло подозрение, что это как раз тот случай. Судя по лицам тех двоих, его моментально узнали. – Черт возьми, кого я вижу! – возопил Близард. – Пришел все-таки? Вот и молодец... слушай, я что-то запамятовал, как тебя… – Ничего удивительного, я не представился, – сказал Мазур, присаживаясь рядом с блондинкой согласно ее недвусмысленному жесту. – Дик Дикинсон. Странствующий моряк. Эффектные девицы, уже определенно поддавшие, наперебой принялись выкрикивать свои имена, которые Мазур не особенно и запоминал, а мрачный тип, не переставая жевать, ограничился поклоном. Вряд ли он выпендривался именно перед Мазуром – судя по первым наблюдениям, просто-напросто таким уж уродился нелюдимым. Без церемоний перегнувшись через колени одной из девиц, Гай сунул ему в руку полный бокал и жизнерадостно поинтересовался: – Ну что, надумал? Предложение в силе. – Запросто, – сказал Мазур. – Вы о чем? – вклинилась блондинка. – У меня, если ты помнишь, рулевой выпал из игры. Вряд ли Дик окажется хуже, у него вид добропорядочный... – Ну-ну, – загадочно ухмыльнулась блондинка. – Желаю удачи, ребята. Сама бы сплавала... – Кристина!– воскликнул Гай совершенно серьезно, молитвенно сложив руки на груди. – Ты же знаешь, на что я готов... – А шиш тебе, – безмятежно выпалила блондинка. Ну, предположим, она не «шиш» произнесла без запинки розовыми губками, а нечто гораздо покруче, настолько смачное, что оно нисколечко не вязалось ни с роскошным кабаком, ни с титулом светлости, которым ее отчего-то наградил метрдотель. Однако все приняли это как должное, никто и ухом не повел – должно быть, притерпелись. Блондинка Кристина протянула руку и указательным пальцем легонько постучала Мазура по нижней челюсти: – Дик, верни челюсть на место. Неужели я тебя, бедняжку, шокировала? Это странствующего-то моряка? Я в наивности своей полагала, что вам и черт не брат... – И звонко, искренне расхохоталась: – Честное слово, у тебя вид сконфуженный. Ах ты лапочка... Неужели существует еще добродетель? Мазур постарался придать себе равнодушный вид. Он уже понял, что столкнулся с созданием взбалмошным и своенравным, капризнее некуда – и не конфузился (еще чего не хватало!), просто не мог с ходу выбрать подходящую линию поведения. Нужно было на нее настроиться, фигурально выражаясь, поймать ветер... – Ну, не надувайся. – Кристина положила ему руку на колено. – Я, просто-напросто, очень трудный ребенок. Маму почти не помню, отец воспитанием не занимался, откровенно говоря, все прочие сюсюкали и высоких требований не предъявляли. Вот и получилось чудовище, своенравное и дерзкое... Давай я тебе еще налью, а то робкий ты какой-то, ничуть на моряка не похож – и ходишь не враскачку, и табаком жевательным не плюешь по углам, и рома не требуешь громогласно, и коленкой ко мне не прижимаешься... – и тут же сама непринужденно прижалась бедром, посмотрела внимательно: – Хорошо хоть, в краску тебя не бросает, иначе не знала бы, что и делать... Ничего, что мы так тесненько сидим? Вот и молодец... Она была красивая, спасу нет, но Мазур всю сознательную жизнь пребывал в убеждении, что девиц такого типа допрежь всякой лирики следует вдумчиво высечь – не в смысле эротических извращений, а в самом утилитарном. Иногда помогает, но чаще всего – черта лысого... – Ну так как? – спросила она с любопытством, подливая ему в бокал. – Шокирую я тебя? – А хочешь? – Не знаю, – пожала она голыми плечами. – Забавляюсь вот... В тебе, по-моему, есть нечто непорочное, а это занятно... – Это в морском бродяге-то? – усмехнулся Мазур. – Дик, у непорочности столько видов, подвидов, разновидностей и категорий, что перечесть нельзя... Бесчисленное множество. Со шлюхами хороводился? – Да, в общем, было дело... – Людей убивать приходилось? – Ну, как тебе сказать... – Значит, приходилось, – уверенно сказала Кристина. – И спиртное, конечно, лакал до посинения, тут и гадать нечего... И что, ты решил, будто этот кратенький список банальных пороков тебя испортил? Говорю же, у непорочности столько обличий... И чем-то таким от тебя определенно веет, поверь опытной девушке, ужасному невоспитанному созданию... – Это плохо? – Наоборот, это ужасно интересно. Обычно ко мне прибивает течением гораздо более примитивных и потому неинтересных индивидуумов. Вроде вот этого, – она показала подбородком на что-то усердно жевавшего угрюмого типа. – Плоский, как сковородка, убила бы... Но приходится улыбаться. |