Онлайн книга «Поцелуй теней»
– Отказ от выбора королевы есть измена, – сказала Андаис. – Отправляйся в Коридор Смертности, Конри. Мне кажется, урок за неповиновение и так несколько запоздал. Он уставился на нее, потом обратил лицо к Келу, и это была ошибка. Андаис топнула ногой: – Я здесь королева! Не оглядывайся на моего сына, иди и поручи себя нежной заботе Езекиала, Конри. Иди немедленно, или тебя постигнет худшая судьба. Конри низко поклонился и вышел, не разгибаясь, сквозь открытые до сих пор двери. Больше ему ничего не оставалось делать – дальнейший спор с королевой стоил бы ему головы. В напряженном молчании раздался голос Шолто: – Спроси Конри, кто велел ему оставить в Черной Карете заклинание похоти. Андаис повернулась к Шолто подобно буре, готовой обрушиться на берег. Сидя рядом с нею, я ощутила, как накапливается в ней сила магии, покалывая мне кожу. Голая спина Галена покрылась гусиной кожей. – Не бойся, я накажу Конри, – ответила королева. – Но не его хозяина, – сказал Шолто. Весь Двор затаил дыхание: Шолто говорил то, что знали все. Много лет Кел отдавал приказания; его лизоблюдов наказывали, если они попадались, но его – никогда. – Это мое дело, – сказала Андаис, но в ее голосе слышалась нотка неуверенного страха. – Кто велел мне сказать, что ваше величество желает отправить слуа в западные земли и убить там принцессу Мередит? – спросил Шолто. – Не надо, – сказала королева, но голос ее был слаб, как будто они пыталась сама себя уговорить, что это всего лишь кошмарный сон. – Чего не надо, ваше величество? – спросил Шолто. – Кто мог достать Слезы Бранвэйн и отдать их смертным, чтобы они ими ловили других фейри? – произнес Дойл. Густая тишина наполнилась танцующими призраками, вертевшимися все быстрее и быстрее. Лица обернулись к помосту – бледные от страха, горящие интересом, испуганные, – все они ждали. Ждали, что сделает королева. Но заговорил Кел. Он наклонился ко мне и прошипел: – А теперь твоя очередь, кузина? Голос его сочился невероятной ненавистью. Я поняла: он думает, что я видела его в Лос-Анджелесе, но, как Шолто, просто ждала подходящего момента его разоблачить. Я набрала воздуху, но Андаис схватила меня за плечо, наклонилась и прошептала: – Не говори о секте. Она знала. Она знала, что Кел позволил людям себе поклоняться. Я лишилась дара речи. Несказанным осталось между нами, что она, чтобы защитить своего сына, подвергла риску нас всех. Потому что, если в человеческом суде будет доказано, что кто-то из сидхе разрешил поклоняться себе на американской земле, нас изгонят. И не только сидхе, а всех фейри. Я глядела в ее трехцветно-серые глаза и видела не Королеву Воздуха и Тьмы, но мать, боящуюся за свое единственное дитя. Она всегда слишком любила Кела. Я шепнула в ответ: – Секте надо положить конец. – Ее больше нет, даю тебе в том свое слово. – Он должен быть наказан. – Но не за это, – шепнула она. Я подумала секунду, пока ее рука сжимала пропитанную кровью ткань моего рукава. – Тогда он должен быть наказан за то, что отдал Слезы смертному. Она сжала руку так, что мне стало больно. Если бы в ее глазах не было такого страха, я бы решила, что она мне угрожает. – Я накажу его за покушение на твою жизнь. Я отрицательно покачала головой. – Нет, я хочу, чтобы он был наказан за передачу смертному Слез Бранвэйн. – Это же смертный приговор, – прошептала она. – Есть два возможных наказания, моя королева. Я согласна, чтобы ему сохранили жизнь, но я хочу, чтобы он полностью испытал на себе пытку. Она отшатнулась, побледнев, глаза ее расширились. За это преступление полагалась совершенно особая казнь. Виновного раздевали догола, приковывали в темной комнате и вымазывали целиком Слезами. Тело наполняется жгучим желанием, магической похотью – и никто его не коснется, не тронет, не облегчит. Говорили, что сидхе может сойти от этого с ума. Но это было лучшее – или худшее, – что я могла сделать. – Шесть месяцев – это слишком долго, – сказала она. – Его разум не выдержит. Впервые я от нее услышала признание, что Кел слаб или по крайней мере не силен. Мы стали торговаться, почти как недавно с Курагом, и сговорились на трех месяцах. – Пусть будет три месяца, моя королева, но если мне или моим будет нанесен за это время любой вред, Кел распрощается с жизнью. Она отвернулась, посмотрела на своего сына, который разглядывал нас пристально, гадая, о чем мы говорим. Потом она повернулась ко мне: – Согласна. Андаис медленно выпрямилась, почти так, как если бы вдруг сказался возраст. Тело ее никогда не постареет, но на душевном состоянии годы сказываются. Отчетливым и холодным голосом она объявила о преступлении Кела и наказании за него. Он вскочил: – Я этому не подчинюсь! Она резко повернулась к нему, хлестнув магией, отбросила его в кресло, уперлась в грудь невидимыми руками силы, да так, что он не мог даже вздохнуть. Сиобхан шевельнулась – и Дойл с Холодом встали между ней и королевой. – Ты дурак, Кел, – сказала Андаис. – Сегодня я спасла твою жизнь. Не заставляй меня об этом пожалеть. Она отпустила его внезапно, и он сполз на пол рядом с Кеелин. Андаис снова обратилась к своему Двору: – Мередит сегодня возьмет с собой в отель кого пожелает. Она – моя наследница. Наша земля приветствовала сегодня ее возвращение. Кольцо у нее на руке снова живет и полно магии. Вы видели розы, видели, как они ожили сегодня впервые за много десятков лет. Видели все эти чудеса – и позволяете себе ставить под сомнение мой выбор? Смотрите, как бы сомнения не привели вас к смерти. С этими словами она села и жестом велела всем тоже сесть. Все сели. Белые дамы стали вносить отдельные столики, расставляя их перед тронами. Блюда поплыли в призрачных руках. Гален снова встал с нами у края помоста. Конри уже терпел свое наказание и на пиру отсутствовал, но не Кел. Ему и его присным было позволено насладиться пиром перед исполнением приговора. Такое право имеет принц по этикету Неблагого Двора. Королева начала есть, и все остальные тоже. Королева сделала первый глоток вина – все приложились к бокалам. Когда подали суп, королева, остановив в руке ложку, посмотрела на меня. Это не был гневный взгляд – скорее озадаченный, – но уж точно не довольный. Наклонившись ко мне поближе, так, что ее волосы щекотали мне ухо, она шепнула: |