Онлайн книга «Поцелуй теней»
Я не ожидала ответа, но не могла даже придумать что-нибудь настолько плохое. Улыбка погасла на лице Шолто. – Королева однажды это сделала, – сказал он. – Что именно? – Заставила одного из нас раздеться и проползти по битому стеклу. С условием, что, если он это сделает и не покажет боли, она ему даст. Я моргнула. Я слыхала о худшем, да черт побери, я видала худшее. Но мне хотелось знать, кто это был, и потому я спросила: – Кто это был? – Мы, стражи, поклялись сохранить это унижение в тайне. Так наша гордость легче это переживет. Снова в глазах его появилось это потерянное выражение. И снова я задумалась, что же такое сделал Кел, что хуже игр королевы. – Почему не сделать такое предложение более сильной сид-хе, не входящей в стражу принца? – спросила я. Он едва заметно улыбнулся. – При Дворе есть женщины, не входящие в стражу принца. Мередит. Они не дотронулись бы до меня тогда, когда я еще не вступил в стражу. Они боятся принести в мир еще одну извращенную тварь. – Он засмеялся с какой-то дикой интонацией, будто заплакал. Больно было слышать. – Так меня называет королева – "извращенная тварь", иногда попросту "тварь". Через несколько столетий я стану как ее Холод и как ее Мрак. Я буду ее Тварь. – Он снова засмеялся этим болезненным смехом. – Я бы многим рискнул, чтобы это предотвратить. – Действительно ли ей так нужна поддержка слуа? Так нужна, что она откажется от моей смерти, откажется покарать нас за нарушение ее строжайшего запрета? – Я покачала головой. – Нет, Шолто, она не сможет этого так оставить. Если мы найдем способ обойти табу целомудрия, то и другие попробуют. Как первая трещина в дамбе – она ведет к разрушению. – Она теряет контроль, Мередит, она уже не держит Двор как раньше. Эти три года не были для нее удачны. Двор раскалывается от ее причуд, а принц Кел становится... – Он будто не находил слов, а потом закончил: – Когда он придет к власти, по сравнению с ним Андаис покажется образцом здравого рассудка. Как Калигула после Тиберия. – Ты хочешь сказать, что если нам теперешнее состояние кажется плохим, то это мы еще плохого не видели? Я попыталась сказать это с улыбкой, но не вышло. Он повернулся ко мне, посмотрел загнанными глазами. – Королева не может себе позволить потерять поддержку слуа. Поверь мне в этом, Мередит, я не больше тебя хочу оказаться брошенным на милость королевы. "Милость королевы" вошла у нас в поговорку. Тот, кто чего-то боялся, мог сказать: "Лучше я отдамся на милость королевы, чем это". Означает, что ничего более страшного на свете нет. – Чего ты хочешь от меня, Шолто? – Я хочу тебя, – ответил он, глядя прямо мне в глаза. Я не могла сдержать улыбку. – Ты хочешь не меня, ты хочешь сидхе в своей постели. Вспомни, что Гриффин меня отверг, потому что для него я была недостаточно сидхе. – Гриффин был дурак. Я улыбнулась, и мне вспомнились слова Утера сегодня вечером о том, что Роан – дурак. Если, чтобы меня бросить, надо быть дураком, почему они все это делают? Я посмотрела на него и постаралась ответить так же прямо: – Я никогда не была с ночным летуном. – Это считают извращением те, кто ничего извращением не считает. – В голосе Шолто звучала горечь. – Я не ожидал, что у тебя будет опыт общения с нами. С нами. Интересное местоимение. Если спросить меня, кто я, то я – сидхе, а не человек и не брауни. Я – сидхе, а если копать глубже, то неблагая, к добру или к худу, пусть даже я могла числить за собой кровь обоих Дворов. Но я сказала бы "мы", только имея в виду сидхе Неблагого Двора и ничего другого. – После того как моя тетушка, наша обожаемая королева, пыталась утопить меня, когда мне было шесть, отец распорядился, чтобы у меня были телохранители-сидхе. Один из них был искалеченный ночной летун Бхатар. Шолто кивнул: – Он потерял крыло в последней настоящей битве, которая была у нас на американской земле. Мы способны отращивать заново почти все части тела, так что это была серьезная рана. – Бхатар оставался ночью в моей спальне. Он никогда не отходил от меня, пока я была ребенком. Отец научил меня играть в шахматы, но это Бхатар научил меня обыгрывать отца. Я улыбнулась, вспоминая. – Он до сих пор хорошо о тебе говорит, – сказал Шолто. Я хотела было спросить, но покачала головой: – Нет, он бы никогда не предложил тебе это сделать. Никогда бы не рискнул моей безопасностью или твоей. Видишь ли, он о тебе тоже хорошо отзывался, Шолто. Лучший царь, который был у слуа за последние двести лет, – так он говорил. – Я польщен. – Ты знаешь, что думает о тебе твой народ. – Я попыталась прочесть выражение его лица. На нем было желание, но оно может очень многое скрывать. – А как же ведьмы, твой гарем? – А при чем здесь они? – спросил он, но в глазах его что-то мелькнуло, выдававшее ложь. – Они хотели меня изувечить, чтобы удержать от тебя подальше. Как ты думаешь, что они сделают, если ты действительно со мной ляжешь? – Я их царь. Они сделают то, что я им прикажу. Я засмеялась – но не горько, всего лишь иронически. – Ты – царь фейрийского народа, Шолто, и твои подданные никогда не сделают то, что ты им сказал, или именно то, что ты думал. Все феи, от пикси и до сидхе, свободные создания. Начни принимать их повиновение как данность – и ты в серьезной опасности. – Как принимает уже тысячу лет наша королева? Это был только наполовину вопрос, а наполовину – утверждение. Я кивнула с улыбкой: – А король Благого Двора – еще дольше. – Я новый король по сравнению с ними и совсем не так самоуверен. – Тогда скажи мне честно: что сделают твои ведьмы, если ты их бросишь ради меня? Он задумался, замолчал надолго, потом поднял на меня серьезные глаза: – Не знаю. Я чуть не рассмеялась. – Ты действительно король-новичок. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из них признался в невежестве. – Незнание чего-то не есть невежество. Пренебрежение знанием, которого у тебя нет, может им быть. – Разумно, а также скромно. Как это ужасно редко у фейри королевской крови! – Я вспомнила, что хотела спросить: – Агнес, которая тебя водила в лес в детстве, твоя няня, это и есть Черная Агнес? |