Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - эрцфюрст»
|
— Положение обязывает, ваше величество… Можете даже надеть… — Какое-такое величество? — Ох, простите, — сказал он подчеркнуто виновато, — что-то я забежал вперед… Ваше высочество! — Я выше правил и церемоний, — гордо сказал я. — Но на рожон не полезу, одену. И даже надену. — Спасибо, ваше высочество. — Пожалуйста, — ответил я сердито. — Придет время, вообще все одежды отменю высочайшим декретом! — Ваше высочество? — Вы против Библии? — спросил я с угрозой. — Адам и Ева ходили голыми, как и повелел Господь! Одежда — это следствие грехопадения, но и его когда-то преодолеем в годы полного расцвета демократии и гуманизма. — Как скажете, ваше вели… ох, ваше высочество. — Как и скажу, — буркнул я грозно и подвигал бровями. — Лорды на заседание Тайного Совета как? — Собрались, ваше высочество. — Все? — Почти, ваше высочество. — Хорошо, — сказал я милостиво, — идите. Шкуру сдеру позже. После его ухода я привел в порядок те бумаги, что успел проверить, покинул кабинет и, пройдя по коридору личных апартаментов, остановился, чтобы посмотреть через окошко вверху, как в том небольшом зале, убранном со сдержанной пышностью, собираются лорды в уже расширенном составе: старые — бароны Альбрехт Гуммельсберг и Фортескью, первый держится сдержанно, однако по-свойски, второй уже не мнется, привык, как и барон Торрекс Эйц. С достоинством вошел и сразу сел за стол отец Тибериус, настоятель цистерианского монастыря. Отдельной группой держатся земляные магнаты, чьи владения и по отдельности превосходили земли короля Кейдана, а сейчас превосходят мои — верховный лорд Джералд Бренан, Джеймс Гарфильд, лорд Уильям Дэвэнант и лорд Томас Фуллер… Справа от моего трона барон Альбрехт и барон Эйц, неизменный сэр Растер, сэр Жерар, это как бы понятно, старые и преданные соратники, немного неловко чувствуют себя в столь высоком собрании барон де Брюс и трое командиров, которых Ришар прислал еще до высадки пиратов, хотя все четверо уже не первый раз здесь… Отец Стоундерий, строитель башен в порту, сидит с очень озабоченным лицом, он добавочно опекает теперь еще и учебные лагеря, в которых молодых парней, массами прибывающих из вербовочных пунктов Турнедо, Варт Генца и Скарляндов, обучают обращению с оружием, ходьбе строем и умению сражаться плечом к плечу с себе подобными и во взаимодействии с конницей, лучниками, копейщиками, ратниками. После ремонта башен оставшись на какое-то время без работы, он настойчиво прививает рекрутам мысль, что для Господа нет турнедцев, вартгенцев или скарляндцев, все мы — христиане, что значит — единый народ, и здесь сплавляемся по воле Господа в то, что угодно Творцу, что он и хочет от нас. Я вошел быстро и упруго, сюзерен должен каждым жестом демонстрировать силу, энергию и жизнестойкость, все-таки в человеческом обществе сильна эта доминантная черта. В прежние времена теряющих силы вождей вообще убивали и съедали, а сейчас делается хоть все то же самое, но чуточку завуалированнее. Они все встали, если кто успел сесть, склонили головы в почтительном поклоне и стояли так, не двигаясь, пока я шел к своему месту во главе стола. Я опустился в кресло, оно с по-королевски высокой спинкой, оглядел всех и сказал отрывисто: — Прошу садиться!.. Сэр Жерар, прочтите мой последний указ. Сэр Жерар развернул трубочку из бумаги и, держа ее на вытянутых руках, сказал громко: — По милости его высочества лорда Ричарда и с его высокого изъявления в Совет Лордов вводятся за особые заслуги стальграф Филипп Мансфельд, рейнграф Чарльз Мандершайд и граф Максимилиан фон Брандесгерт! Я видел недовольную гримаску на лице лорда Томаса Фуллера, одного из самых могущественных лордов королевства, беспокойство в глазах верховного лорда Джеральда Бренана и тень неудовольствия Уильяма Дэвэнанта. Прирожденные политики, что позволило им достичь богатства и могущества в королевстве Кейдана, они сразу ощутили и то, что я ввожу незнатных, обязанных лично мне и потому преданных, и то, что время выбрано самое удачное, кто посмеет возразить против чествования героев? Все верно, я как бы не знаю, чем еще наградить и чем ублажить вернувшихся, так это расценивают в стране, а то, что заодно ослабляю роли магнатов и усиливаю свой командный голос, это вроде случайно. Все трое удостоенных встали и кланялись мне и аплодирующим присутствующим, но я жестом остановил изъявление восторгов. — Тихо-тихо, у нас рабочее заседание, а поздравить успеете вечером на пиру. Сэр Куно, докладывайте. На этот раз поморщился только лорд Фуллер, остальные из его группы приняли как должное, что человек низкого звания отчитывается, все-таки управлять не дело лордов, их дело царствовать. Куно поднялся, еще больше тихий, безликий, такому только тосты провозглашать громовым голосом. — Нами, — проговорил он бесцветным, как дистиллированная вода, голосом, — спущено двенадцать больших кораблей. Трое из них уже вышли из бухты и осторожно маневрируют… не слишком отдаляясь от берега. — Под всеми парусами? — спросил я. — Нет, — ответил он. — Парусину не подвезли? Он ответил с поклоном: — С парусиной задержек нет, ваше высочество. Но обучение идет трудно. — Ладно, — сказал я нетерпеливо, — если зайца бить, как сказал сэр Чехонтэ, косой научится костер разжигать. Что с остальными? Он ответил с поклоном: — Пока что обучаются работе с парусами и такелажем. Ведутся работы по отбору из лучших рекрутов в будущие экипажи. Жалованье им положено вдвое больше, чем тяжелым пехотинцам. Я кивнул. — Хорошо. Но мало. И медленно! Нужно постараться изыскать места для добавочных доков. Он поклонился. — Да, но… Я прервал: — Если думаете, что двенадцать кораблей — много, то скажу вам, и двенадцати сотен будет не хватать, увидите!.. Что с железной дорогой? — От Тоннеля, — сказал Куно, — протянута через Тараскон прямо в порт. Заканчиваем строить подъездные пути, чтобы грузы можно было сразу на борт. — Оставьте, — велел я, — с этими мелочами управятся сами тарасконцы. Они заинтересованы! Ветку железной дороги нужно спешно и даже срочно тянуть в северном направлении. — В Армландию? — спросил он. — Через Армландию, — поправил я. — В Турнедо? Я кивнул и ответил с крохотной заминкой, которую Куно однако понял, единственный из всех собравшихся: — Да. В Турнедо. Он поклонился и продолжил: |