Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - рейхсфюрст»
|
Как и везде, к мясу подали много вина, мужчины быстро хмелели, хотя вино лишь немногим крепче пива, которое я употреблял раньше. Виконт Кэвин Майкл, что сидит от нас чуть ли не самым дальним, поднялся с кубком в руке, явно хотел провозгласить тост, но передумал и пошел к нам. Возле меня остановился, покачался и сказал мне на ухо жарким шепотом, так что услышали и в соседнем зале: — Сэр Ричард, как мы все вам завидуем! — Чему? — спросил я настороженно. — Безумству страстной и всепожирающей любви, — пояснил он, — что охватила вас, как всепожирающая… ну, всепожирающая!.. Это то счастье, о котором мечтает каждый мужчина, но которое, увы, ускользает почти от всех… Барон Крейст, что сидит от меня слева, возразил: — Но не от всех. — Разумеется, — воскликнул виконт. — Сэр Ричард тому пример!.. — Я говорю о героях рыцарских баллад, — напомнил барон Крейст. — Их, конечно, меньше, чем песен о сражениях, но только потому, что случаев дивной и всепоглощающей любви меньше, чем даже великих войн. Виконт вздохнул: — Но как их поют! Вы помните, как в сражении у Оврага Синей Рыси мне, сброшенному с коня, битюг сэра Орлепсиса наступил копытом на причинное место? Я даже не поморщился, но когда слушаю о любви сэра Тристана, всякий раз прошибает слеза… — А я просто реву, — признался барон. — И я реву, — сказал виконт сокрушенно. — Что делать, любовь сложная штука, но без нее еще сложнее. И жизнь не полна. Мне малость поднадоело слушать такое, я поинтересовался вежливо: — Барон, а вы женаты? Он покачал головой: — Пока еще не женат… — Удобно, — признал я, — а вы, сэр Майкл? — Жену свою люблю, — ответил тот с достоинством, — поэтому изменяю редко. Но все равно, это всего лишь жена… а у вас — Любовь! Безумная, безудержная, безрассудная, сводящая с ума, неистовая, жгучая, пламенная… Он перечислял довольно долго, я успел за это время съесть два ломтя телятины, попробовал ляжку кабана, крылышко лебедя, погрыз зажаренных в сухарях перепелок, долго копался в печеных перепелиных яйцах, выбирая покрупнее, потом настала очередь сладких пирогов, я расправился с двумя, которые пришлось держать обеими руками. — …страстная, неудержимая, опаляющая, — закончил сэр виконт, — это наша мечта… Как жаль, что для меня она ею так и останется. Я по своей черствости и малодушию не способен разрушить ради любви свой дом, отказаться от всего мирского, надеть рубище и уйти в скитания, распевая хвалу своей безумной страсти. Увы, увы! — Да, — подтвердил барон тяжелым голосом, — любовь — это бабочка в наших мозолистых от рукоятей мечей ладонях. Сожмешь слишком сильно — раздавишь, отпустишь — улетит, зараза. Но я видел и другие взгляды, бросаемые в мою сторону. Ряд лордов откликнулись на мой призыв помочь Армландии против агрессии могучего Турнедо и выставили свои отряды в немногочисленную армию Найтингейла. После короткой, хоть и ожесточенной войны Найтингейл мудро и дальновидно передал отошедшие к Шателлену земли тем лордам, что пришли со своими войсками. Теперь они, гордые своей отвагой и удачливостью, окружены завистливым вниманием, ибо за небольшие вообще-то усилия получили так много… Барон тоже заметил эти взгляды, крякнул, посопел и сказал совсем другим тоном и почти шепотом: — Ваше высочество, когда в сердце любовь… какие там завоевания, воинские победы? Это ничто в сравнении с тем, когда завоевываешь сердце женщины! — Самые великие победы, — поддакнул виконт. — Но мы еще не доросли до них, — сказал барон Крейст печально. — Нам бы еще сперва принять достойное участие в сражениях, где можно показать удаль и отвагу, блеснуть воинским умением! — Да-да, — подтвердил Кэвин, — блеснуть. — Ваше высочество, если вдруг вы снова… как-нибудь… где-то… ну, что-то случится… Я буркнул: — Ну? — То мы бы весьма, — сказал он. Потом, видя, что разговор уже не о безумствах пламенной и страстной любви, наполнили кубки и отошли к той части стола, где всеми красками цветут роскошные женщины, жены и родственницы прибывших погостить лордов, а также сестры и племянницы Мидля. Ко мне приблизился широкий вельможа с брюшком, но с плечами, как у медведя, наклонился к уху и шепнул: — Ваше высочество… мы как увидели вас, так сердца воинов возрадовались!.. Я барон Томлинсон, властелин земель Беркли, много о вас слышал и неизменно восторгался! — Ну-ну, — сказал, я осторожно, покосился на Франку, она щебечет с Мидлем, — и что? Он шепнул еще тише: — Если что… только скажите! Я покосился на удаляющиеся спины барона Крейста и виконта Майкла. — Вы один или… есть еще желающие? — Думаю, — зашептал он горячо, — таких много. У нас круг друзей, хоть и малый, даже не круг, а кружок, но мы всегда вместе шли и все делали плечом к плечу… Я прервал строгим шепотом: — Говорите только за себя, сэр Томлинсон. Когда вам выпадет время предстать перед Высшим Судом, ни Сатана, ни святой Петр не будут интересоваться членами вашего кружка или кружками вашего члена, а спросят строго и четко: вы на чьей стороне? Что сделали доброго или недоброго? Лично вы?.. Вот сейчас вы готовы обнажить меч и повести своих людей в бой за святое дело? Он наклонился ко мне и прошептал, пуская голос по столешнице так, что от нас поползли, подрагивая в испуге, даже тяжелые блюда с яствами: — Готов, ваше высочество! — Точно? — Клянусь! Я бросил быстрый взгляд по сторонам, в зале, как и везде в провинции, за столом все едят и много пьют, а в отсутствии короля, где во всем замке только родня и близкие друзья, быстро перепились, держатся весело и беспечно, никаких надуманных манер, и никто не обращает внимания, о чем мы говорим с сэром Томлинсоном. Я все-таки понизил голос и ответил еще тише: — Это хорошо, так и надо. Есть люди, ни на что не готовые, есть — готовые на все. Я вот, к примеру, готов на все, даже на добрые дела. Что ж, сколько вам времени понадобится, чтобы предстать пред мои ясны и даже светлы очи во всем блеске доспехов и во главе отряда рыцарей? Желательно, тоже готовых на все? Он ответил в некотором недоумении: — Как скажете, ваше высочество… — Тогда сегодня, — решил я. — К обеду успеете? Он воскликнул шепотом: — Ваше высочество!.. У меня гарнизон всего из двенадцати человек, но за неделю могу собрать больше сотни вассалов! Я поморщился: |