Книга Истребитель закона, страница 23 – Василий Головачев

Помощник снова поклонился, подождал несколько секунд. Герман Довлатович выключил компьютер, вызвал телохранителя, играющего роль домоуправителя, и приказал принести завтрак.

– И последнее, Константин Семенович. Нам надо провести через Думу закон об ограничении деятельности правительства. Подсчитайте, что это будет нам стоить. Придется купить согласие не менее двух третей Думы.

Мелешко поклонился в последний раз и вышел.

Герман Довлатович помыл руки и сел за стол. Он уже заканчивал завтракать, когда позвонил Юрий Венедиктович Юрьев, советник президента по национальной безопасности и кардинал Союза Девяти:

– Герман Довлатович, надо пересечься, побеседовать.

– По телефону нельзя?

– Увы, информация сугубо конфиденциальная и требует особых мер предосторожности.

– Моя линия защищена.

– Но не от Вишвадхарини [15] .

Рыков помолчал.

– Когда и где?

– Через час, где и всегда.

– Хорошо.

Герман Довлатович включил компьютер, посидел за пультом, бесцельно гоняя курсор по полю экрана, задавил зарождающийся в душе страх и приказал подать машину. Через час он в сопровождении манипула на двух машинах остановился в Голиковском переулке недалеко от особняка Третьякова, «огляделся» в ментальном поле и проследовал во внутренний двор комплекса Третьяковской галереи, где за оградкой у церкви святого Николая Чудотворца ждал Рыкова Юрьев. Церковь была давно отреставрирована, шли службы, но в этот утренний час людей здесь было мало.

Они остановились в двух шагах друг от друга, проверяя впечатление и ауру встречи, создали непроницаемый «колокол отталкивания», оберегающий их от любого прослушивания.

– Ну? – сказал Рыков.

– Дугу гну, – хмыкнул Юрий Венедиктович. – Пуганый я больно стал после некоторых событий, старею, наверное, так что не обессудь. Ты знаешь, что охота на кардиналов началась и в других регионах?

– Знаю, – сухо сказал Рыков.

– Соображения?

– Никаких.

– Ты же общаешься с Монархом, неужели не проконсультировался?

– Он… занят, – с неохотой буркнул Герман Довлатович.

Юрьев с недоверием вздернул бровь.

– Он тебе не ответил?! Любопытно. И очень символично. Я слышал, что у него возникли какие-то проблемы, но чтобы до такой степени… Впрочем, это его дело. Что сам думаешь о происходящем? Может быть, наше родное «чистилище» объединилось с западными и начало кампанию по переделу власти?

– Не думаю. Но «чистилище» проверю. Оно и так то и дело наступает мне на мозоли, пора ограничить его размах.

– Учти, парни тебе противостоят не слабые. Котов очень здорово поднялся по лестнице [16] , да и Самандар весьма силен. К тому же я слышал, что у них появился ученик, якобы готовый стать на Путь Воина Справедливости.

– У тебя очень хороший слух, – с иронией сказал Рыков, подразумевая любимое словцо Юрия Венедиктовича «слышал».

Юрьев усмехнулся.

– Этот парень вчера познакомился с моей непутевой дочерью.

Теперь уже хмыкнул Рыков, разглядывая сытое, но по-мужски красивое лицо кардинала.

– Он действительно чего-то стоит?

– Парень идет быстро и по всем моим данным интеллектуал. А по моему глубокому убеждению только такой способен стать Воином и мастером боя. Он может мне пригодиться.

– Ну-ну. Что ты хотел мне сказать по существу?

Юрьев затвердел лицом, глаза его полыхнули огнем.

– Герман, началась прецессия Закона обратной связи…

Рыков небрежно отмахнулся.

– Меня никогда не увлекала теория высших расходимостей внешних [17] законов.

– Герман, ты не понимаешь. Закон «качается» не по нашей воле и даже не по воле иерархов и Аморфов. В нашу реальность «дышит» кто-то чужой. Возможно, начавшаяся охота на людей Круга есть следствие этого дыхания. Выйди еще раз на своего приятеля, Монарха, зарони в его душу искру сомнения… если, конечно, у него есть душа. Бабуу не в состоянии контролировать ситуацию. Все, что он может сделать, это объявить общий авральный Сход и ввести «сжимающую ладонь».

Рыков машинально кивнул.

«Сжимающая ладонь» представляла собой глобальный мониторинг ментальной Среды и системы поддержания в этой среде постоянных каналов связи между кардиналами.

– Так что у тебя появился реальный шанс пройти Посвящение III ступени и стать координатором. Подумай об этом.

Не прощаясь, Юрьев кивнул и неторопливо побрел вдоль ограды церкви к выходу, свернул в Толмачевский переулок, исчез. А Рыков снова испытал морозное чувство страха. Юрьев слишком много знал и всегда играл по своим правилам. Поэтому проигрывал он редко. Самое странное крылось в том, что он поддерживал Бабуу-Сэнгэ и был его официальным преемником. Почему он вдруг так открыто отказался от престола? Почему по сути предал координатора?

Рыков задумчиво направился вслед за Юрием Венедиктовичем и вдруг уловил тонкий, еле ощутимый, ветерок опасности. Остановился, расширяя сферу чувствительности до сотни метров, и тут же метнулся в сторону. Поэтому пуля, выпущенная снайпером, засевшим на колокольне церкви и до сей поры ничем (!) себя не выдавшим, попала Герману Довлатовичу не в спину, а в плечо, швырнув его лицом вниз на мостовую. Вторая пуля попала в то же плечо, но ближе к ключице, третья ужалила в бок.

Никогда прежде за последние пятьдесят лет сверхосторожный Рыков не попадал в засаду, так хорошо спланированную и подготовленную. Тот, кто стрелял, отлично знал правила встреч кардиналов, не допускающие присутствия охраны. И великолепно владел оружием. Следующие три выстрела, прозвучавшие в течение одной секунды, не пропали даром: все три пули нашли жертву.

Правда, ни одна из них не попала в голову, Рыков все же смог уберечься от смертельных попаданий. А затем ответил пси-атакой на пределе Силы, которой владел, пытаясь подавить волю стрелка, а также впервые в жизни применил на практике отвлекающий маневр – создал голографическую копию самого себя.

Однако это почти не повлияло на снайпера! Появление двойника могло сбить с толку любого человека, только не того, кто сидел на колокольне. Темп стрельбы снизился, но все пули продолжали ложиться в цель, находя метавшегося по переулку Германа Довлатовича. И тогда он, продолжая считать выстрелы (пять… шесть… семь… сколько же у него в магазине?!), почувствовал такой обессиливающий страх, какой не испытывал никогда. Он понял, что стрелок – не обычный киллер, что он либо вообще не человек, либо авеша иерарха. Это был конец!