Книга Ночь, которой не было, страница 2 – Пенни Джордан

О нем говорили, что он думает только о себе, что он хитер и проницателен, как черт.

Только двое из сотрудников фирмы находили в новом хозяине что-то хорошее. Одна из них — помощница Николь, хорошенькая восемнадцатилетняя девушка, только что окончившая колледж, которая с воодушевлением заявила, что мистер Хант выглядит на редкость молодо для своего возраста и, если бы у нее не было жениха, она бы им заинтересовалась.

Николь рассмеялась, услышав это утверждение. Ведь по тому, что говорил ей Алан, она заключила, что Мэтью Ханту нет еще и тридцати пяти. Сам Алан дал ему такую характеристику: «Проницательный бизнесмен с нетрадиционным подходом…»

Отец Николь тоже подтвердил это. Он работал в одном из банков в Сити, предпочитая ежедневно совершать поездки в столицу и обратно, а не жить в дымном и шумном центре. Именно отец сообщил Николь все подробности профессионального восхождения нового хозяина. О его частной жизни было известно совсем немного — лишь то, что он холост.

Одна из замужних подруг, услышав это, поддразнила Николь: «Ну что же, дай Бог, если он обаятельнее Гордона. Послушай меня, Ники, милочка! Ведь Гордон такой зануда, что иногда в это просто трудно поверить. Нет, я хочу сказать, что, конечно же, настоящий, крепкий брак — это не только безумная любовь и потрясающий секс. Дружба и надежность важнее всего, но ведь Гордон ни то ни се. А уж что касается его мамочки…»

Николь улыбнулась. Едва ли Анну можно считать тактичной особой, она всегда говорит то, что у нее на уме. Обижаться не стоит, ведь подруга желает ей только добра. Однако о том, чтобы закрутить роман с новым шефом, даже если это станет великой и романтической любовью всей ее жизни, и речи быть не может.

Судя по тому, что она слышала о нем, ему нравится, чтобы все женщины вокруг него были по-настоящему красивы и обаятельны, а уж о ней-то этого никак нельзя сказать!

Николь поспешила в раздевалку и наградила свое отражение в небольшом зеркале неодобрительной гримасой.

Росту она была невысокого, сложения хрупкого, с тонкими запястьями и щиколотками. От матери она унаследовала нежную белую кожу и темные волосы, а от отца — глаза глубокого синего цвета.

Такое редкое сочетание вкупе с тонкими чертами лица и мягкими полными губами заставляло мужчин, видевших ее впервые, оборачиваться и бросать на девушку повторные, оценивающие взгляды.

Те же представители сильного пола, которые были знакомы с ней, считали, что яркая женственность ее лица и фигуры резко контрастирует с ее характером.

«Недотрога», «святоша» — именно так характеризовали ее наиболее беспощадные, особенно после того, как она решительно пресекала любые попытки сблизиться. Другие, не страдавшие, уязвленным самолюбием, а потому менее критичные, обходились без таких ядовитых комментариев, считая девушку спокойной и независимой.

Николь было отлично известно, что говорят и думают о ней мужчины. Однако она не держала на них зла. Честно говоря, она предпочитала, чтобы ее считали недотрогой…

Николь с трудом сглотнула тяжелый комок в горле, подхватила сумочку и направилась к двери. Времени без пяти девять, и сейчас ей предстоит волноваться о вещах куда более важных, чем собственное прошлое.

Позже она не раз спросит себя, не испытывала ли она нечто вроде предчувствия, поверить в которое отказывается здравый смысл… Но все это будет потом, когда вспоминать о предостережениях, будет уже бесполезно.

Несмотря на то, что все юридические процедуры по переходу фирмы к новому владельцу были завершены должным образом, Алан решил лично передать дела Мэтью Ханту. В ходе этого скромного мероприятия новый владелец должен представиться всем сотрудникам компании. Общее собрание наметили на десять часов.

Идея организации такой церемонии принадлежала Николь, и Алан долго сомневался и раздумывал, прежде чем согласиться.

Когда Николь открыла дверь небольшой приемной, которую она занимала вместе с Эви, девушка уже сидела за пультом коммутатора.

Она тепло улыбнулась Николь и, кивком указывая на закрытую дверь внутреннего кабинета, сообщила:

— Алан приехал несколько минут назад. Вид у него, не из лучших. Я предложила ему чашку кофе, но он отказался.

В отличие от Николь, Эви облачилась в кричащего цвета футболку, заправленную в столь же яркие шорты. Ее светлые волосы были собраны на макушке, образуя пышный хвост, а сверкающие пластмассовые серьги цвета сочной фуксии кошмарным образом контрастировали с ярко-красной помадой.

Вряд ли можно представить себе двух более несхожих людей, чем мы, с усмешкой подумала Николь.

Восемнадцатилетняя Эви, казалась яркой и жизнерадостной, как попугай, а Николь — с коротко подстриженными блестящими темными волосами, в строгом костюме темно-синего цвета, накрахмаленной белой блузке, скромных бежевых колготках и темно-синих лакированных туфельках — в свои двадцать шесть лет выглядела скучной и бесцветной, как… Как и должна выглядеть настоящая секретарша, твердо напомнила Николь самой себе, стараясь не замечать, что настроение у нее испортилось, едва только она сравнила себя с Эви.

— Он еще не приехал, — заговорщицким тоном сообщила Эви. — Интересно, какая у него машина? Наверняка что-нибудь такое длинное и блестящее, держу пари — спортивная. Да уж, он непременно оживит наше болото… Дэнни вчера вечером сказал, что скоро у нас тут все начнет меняться.

Дэнни, дружок Эви, работал в их компании учеником плотника. Его одежда отличалась почти такой же красочностью, как и наряды Эви, хотя в отличие от нее он был добросовестным и трудолюбивым работником.

Собрав утреннюю почту, Николь налила для Алана из термоса чашку кофе, приготовленного Эви, а затем прошла в кабинет бывшего шефа.

Сердце ее болезненно дрогнуло: два года, миновавшие со дня смерти сына, не могли не сказаться на нем. Он действительно выглядел, как человек, который утратил цель в жизни и потерял интерес к любимому делу. Николь подозревала, что он даже начал пить больше, чем это позволяло его здоровье. Среди ящиков его письменного стола один всегда был заперт, и порой, зайдя в кабинет Алана, Николь чувствовала характерный запах алкоголя.

Ей было до глубины души жаль его, хотя она могла лишь догадываться о том, какая это мука — пережить такую трагедию.

Сыну Алана, Тому, исполнилось тогда двадцать два года, он должен был вот-вот окончить университет. Это был умный, воспитанный юноша, которого все любили. Он погиб внезапно — в автомобильной аварии, и неудивительно было, что Алан до сих пор не мог примириться со случившимся.

Пьяный водитель на большой скорости выехал на встречную полосу и врезался прямо в машину Тома, отчего оба скончались на месте. Нет на свете родителей, которые могли бы легко смириться с подобной трагедией. И вот теперь компания, которую должен был унаследовать Том, перешла, к совершенно постороннему человеку.

— Я назначила собрание сотрудников на десять часов, — напомнила Николь, ставя перед Аланом чашку кофе. — К счастью, все они сегодня заняты на строительстве дома на Дюк-стрит, и я договорилась, что их отпустят на собрание за час до обеденного перерыва, а фирма оплатит это время.