Онлайн книга «Ордер на возмездие»
– Так что ты там сделал? – Сделал все как следует, – мгновенно поняв, куда клонит Матвей, ответил Утюгов. – Две дырки в голове, руки связал на всякий случай. Пусть думают, что к чему. А на голову мешок целлофановый натянул. – Зачем? – Такие детали с толку следователей сбивают. Будут сидеть и думать, какого черта его связали, зачем мешок на голову натянули, и что было вначале – пулю ему в голову пустили, а затем связали или наоборот. Вот на это и уйдет основное время. – Хитер ты, Данила! – Что мне остается? Я знаю, преступление или сразу раскроют по горячим следам, или вообще – никогда. – Лучше бы никогда, – хихикнул, откидывая ногой с дорожки сосновую шишку Толстошеев. – Ствол привез? – Конечно, – не дожидаясь просьбы, Утюг вытащил из внутреннего кармана куртки пистолет с коротким глушителем и как нож за лезвие подал его, держа за ствол, Толстошееву. Тот взял пистолет, вполне профессионально выщелкнул обойму, в которой еще оставались патроны. – Патроны себе возьмешь или отдашь с ним? – На хрена они мне? – Я тоже так думаю. Толстошеев вогнал обойму в рукоятку и небрежно сунул пистолет в глубокий карман плаща. – Какое ты мне, Матвей, дело предложить хочешь? – Не спеши, я думаю. Так они и брели, оглядываясь по сторонам, вдыхая влажный, свежий лесной воздух. Лес кончился внезапно, его словно обрезало неширокое, гладко заасфальтированное шоссе с яркой, недавно нанесенной разметкой. – Вот же, сволочи, – проговорил Утюгов, – если шоссе к министерским дачам ведет, так на нем порядок, словно на американской магистрали. – Ты что, в Америке бывал? – Бывал, на соревнования ездили. Я тогда четвертое место занял, а потом все в тартарары покатилось. – Я тебе кое-что показать хочу. – Природы я уже насмотрелся. – Нет, – покачал головой Толстошеев, – это с новым делом связано. Не пожалеешь. Я тебя с одним мужиком познакомлю, не пожалеешь. Будете на пару работать. Утюгов с сомнением смотрел на открывавшийся перед ним пейзаж. Идиллия кончилась, за шоссе начиналась развороченная земля – вечная стройка. Дымили трубами два асфальтобетонных завода, дым шел черный. И Утюгов поймал себя на мысли: «Странно, почему небо над этими заводиками еще не почернело, а продолжает сиять голубизной?» – Мы так не договаривались, – пробурчал Утюгов, но, тем не менее, продолжал идти рядом с Матвеем. – Я с тобой готов работать, а с кем-то другим, с непроверенным… – Человек проверенный, не хуже тебя, – хихикнул Толстошеев, спускаясь в заросшую травой канаву. – Место ты нашел гиблое. – Чем более гиблое место, тем спокойнее, – отвечал Толстошеев. Он специально шел первым, чтобы не вызывать у Данилы подозрений. – Дело-то хоть какое? – Денежное. – Это я уже слышал. – Не торопи, не гони коней. Не хочешь рисковать, давай о деле с мужиком пока говорить не станем. Посидим с ним, покалякаем, ты к нему присмотришься, поймешь, чем он дышит. У тебя же глаз, словно алмаз, ты сразу людей распознаешь. – Это точно, – самодовольно хмыкнул Утюгов, – что-что, а глаз на козлов у меня наметан, я за версту их приближение чую. – До того мужика меньше версты осталось, – Толстошеев показал рукой на дымившую трубу асфальтобетонного завода. Они уже шли вдоль покосившегося бетонного забора, на котором каких только надписей не было – и политических, и можно сказать, сексуальных, и так называемых музыкальных. От нечего делать Утюгов читал их вслух, иногда смеялся, когда надписи были сделаны в рифму. Матвей нырнул в пролом, придержавшись за ржавый прут арматуры. – Ты вопросов лишних мужику не задавай, говорить буду я, а ты только присматривайся. – Лады, – отвечал Утюгов. Они оказались на узкой асфальтовой дорожке, пролегавшей между забором и бетонными колоннами, над которыми простирался навес. Тут стоял удушливый запах разогретой смолы. Утюгов глянул вниз, под навес. Там метрах в трех, на дне огромного бетонного бассейна блестел, словно начищенные хромовые сапоги, расплавленный битум. – Не хочешь со своей пушкой попрощаться? – спросил Толстошеев, указывая на горячий битум. – Там ее никто никогда не найдет – лучшее хранилище для использованного инструмента. – Чего прощаться? – пожал плечами Утюгов. – Ствол – он вещь неодушевленная и никаких приятных воспоминаний у меня с ним не связано, одна головная боль. – А я оружие люблю, – отозвался Матвей, не спеша извлекая пистолет из кармана и разглядывая вороненую сталь. – Глушитель у тебя хороший, жаль выбрасывать. – Итальянский, – сказал Утюгов и назвал модель глушителя. – Хороший, маленький, – поглаживая его ладонью, приговаривал Толстошеев. – Точно без звука бьет? – Вообще без звука ни одна пушка не стреляет, но эта тихая, словно дверь хорошей иномарки закрываешь, шпок – и все! – Давненько не стрелял, – улыбаясь, говорил Толстошеев и огляделся по сторонам. – Никого нет? – Поблизости никого. Ближайшие люди находились возле грохочущего асфальтосмесителя и даже если кричать, надрываясь, они бы не услышали. Толстошеев прицелился в дно ямы, там, где на битуме плавал желтый кленовый лист. – Как думаешь, попаду? – Чего ж не попасть, метров пятнадцать расстояния, а цель крупная. Ты же не в яблочко метишь? Главное, чтобы, мишень яркой была, на фоне выделялась. Желтое на черном – хорошее сочетание. – Смотри, – сказал Толстошеев и показал рукой куда-то за Утюгова, словно увидел кого-то из знакомых. Данила машинально обернулся, и в этот момент Матвей, вскинув пистолет, нажал на спусковой крючок. Пуля вошла Утюгу в спину. Наемный убийца обернулся с таким выражением на лице, словно кто-то хлопнул его по плечу. Удивление, растерянность, непонимание просматривалось в его глазах. Сказать он уже ничего не мог. Толстошеев второй раз нажал на курок, целясь в голову. Пуля вошла в щеку. Утюгов рухнул животом на край ямы. Матвею пришлось поспешить, еще немного и Утюгов перевалился бы через край. – Эй, а должок отдать? Денежки, – абсолютно спокойно приговаривал Матвей, удерживая мертвеца за шиворот. – Если бы ты молнию не застегнул, они могли бы и выскользнуть. Завладев деньгами, Толстошеев разжал пальцы. Перевернувшись в воздухе, мертвый Утюгов упал на вязкую поверхность битума. Сперва пленка прогнулась, словно труп упал на черный, плотно натянутый полиэтилен, под которым пряталось густое желе, затем пленка разорвалась в двух местах, и труп медленно погрузился в черную горячую жижу. Последними исчезли кроссовки, на подошвах которых виднелась налипшая влажная глина. |