Онлайн книга «Наемник Зимы»
|
– И все?! – ахнул Кен. – Заткнись! – шикнул на него рыцарь Соланг. – А то еще передумает. – Шаш-ина-Йагга взяла от младенцев по частичке плоти, ноготь или волос, залила их воском, закатала в ткань, отрезанную от их одежды, и совершила обряд на крови жертвенного животного, после чего спрятала «куколки». Теперь «куколки» вытягивают души младенцев и зреют, а когда созреют, дети умрут, чтоб из «куколок» вылупились ядовитые твари о шести ногах, о десяти крыльях, о двадцати клыках. Найдите «куколок» и сожгите их в чистом огне. Только так и можно снять порчу. – А если не найдем? – Тогда заставьте Шаш-ина-Йагга указать место схрона, – молвил гном. – Теперь я ухожу. Он с видимым трудом развернул свое неповоротливое туловище и заковылял в сторону леса. Несчастное невинное существо, покаранное без всякой жалости за вину далеких предков. – И денег не взял, – вздохнул сэр Соланг. – Зачем ему ваши деньги? – удивилась Пигви. – Разве он сможет пойти с ними на базар? А Ириен все смотрел и смотрел вслед подгорному шаману. Чтобы запомнить этот миг навсегда. – Выбора нет, милорд, – подтвердил сэр Соланг рассказ эльфа. – Либо Гилгит заговорит, либо… – Мне придется собственноручно убить собственных сыновей, пока не проклюнулись чудища, способные пожрать всех нас, – горько прошептал барон. – Экая гадина… – Хуже. И она мне все расскажет. И заплатит за все, – зловеще пообещал Крэнг и велел кликнуть палача. И хотя лорд жаждал сам развязать язык своей подлой доченьке, эльф с несвойственной в обычное время настойчивостью увязался следом в подземное узилище. Гилгит встретила их смиренная, как голубица, сидя на своей подстилке, удерживаемая двумя цепями: одной, надетой на ошейник, – длинной, и другой, приклепанной к железному поясу на талии, – покороче. Но стоило глянуть в ее синие глаза, чтоб увидеть огоньки плохо скрываемого торжества. – Пытать станете, батюшка? – кивнула она на палача. – Родную плоть и кровь? – Стану. Еще как! – заверил ее батюшка. – Я – девица хрупкая, что, если помру? – Обязательно помрешь, но не сразу. – А вдруг я запамятовала, где спрятала «куколок»? Станешь своих щенков душить? Или топить? – Глаза б мои тебя не видели, подлюка! – заорал барон. – Подойди ближе, батюшка, я тебе их отковыряю. Увесистая оплеуха отбросила голову Гилгит назад, к стене. – Чтоб ты сдох! Еще один удар превратил левую щеку некромантки в лиловую подушку. Черные разбитые губы, гноящиеся руки и горящие ненавистью глаза. Ау! Где ты, красавица Снежинка?! – Огня! – взревел барон. – Ты у меня заговоришь! Некромантка зашлась в истерическом хохоте: – Да я скорее откушу себе язык, чем хоть слово тебе скажу! – Погодите, милорд. – Я с ней по-свойски разберусь! У меня и не такие языки развязывали! Это верно. У барона говорил даже Шестипалый Бикк – живодер, грабитель, убийца и насильник, наводивший ужас на все Чернолесье несколько лет подряд. Ветланд вообще такое место, где не попытать узника считается чем-то неприличным, недостойным мягкосердечием, граничащим со слюнтяйством. Может быть, оттого что орки здесь, как нигде в остальном обитаемом мире, пребывают в значительном большинстве и их влияние ощущается во всех сферах жизни. Высокое искусство пытки в Ветланде процветает, оставляя далеко позади все зверства хисарских застенков и затыкая за пояс даже некоторые аймолайские изощрения. – Милорд, не торопитесь, – осторожно сказал Альс, наблюдая, как в узилище заносят жаровню. – Вы всегда успеете это сделать. Он стоял чуть в стороне, прислонившись плечом к стене и стараясь ненароком не оказаться на линии замаха у длиннорукого барона. Они обменялись с бароном многозначительными взглядами. – Думаете, эльфьи пытки действеннее? Ириен пожал плечами. И сделал знак, чтоб Крэнг вышел, оставив их одних. С некроманткой бессмысленно разыгрывать представление «Злой папаша и добрый эльф». Он хотел просто поговорить с Гилгит. Барон ругнулся, но вышел вон. – Ты меня боишься? – спросил Альс. – Вот еще! – фыркнула Гилгит. – А зря. Я действительно могу заставить тебя говорить, но делать этого не буду. – Хочешь спасти мою душу, благородный эльф? – дерзко усмехнулась девушка. – Разве я похож на дарра Тотмаса? Мне твоя душа ни к чему, уж поверь. Я лишь хочу поговорить с тобой. Пока ты еще в состоянии соображать и ворочать языком. – Эльф кивнул в сторону жаровни. – Любопытство замучило? – Что-то вроде того. Тронгарс как-то раз спросил меня, что может заставить юную девушку, окруженную заботой с самых пеленок, вдруг почуять вкус к чужой крови. Вот я и хочу понять. При упоминании имени волшебника Гилгит дернулась всем телом и спрятала за спину обожженные руки. Бог весть какую тот использовал волшбу, но ожоги не желали сходить. Она глядела на Альса с недоверием, ожидая подвоха. – А тебе зачем? – Веришь, это очень важный вопрос. Мне столько раз встречались разного рода сволочи, которым ты и в подметки не годишься, откровенно говоря, но расспросить их о причинах их жизненного выбора возможности не предоставлялось. – Что так? – Ну во-первых, большинство из них слишком давно вышло из нежного возраста, чтобы помнить первопричину своего превращения из маленького пухлого ребенка в исчадие всех девяти преисподней, а во-вторых, мне приходилось их сначала убить. А после смерти, ты сама знаешь, никто особенно разговорчивым не становится, – совершенно спокойно пояснил эльф. – А я, значит, самый подходящий случай? Ну да… и годами вышла, и вполне живая. – Главное, что ты в сознании и дух твой еще не сломлен болью. Когда барон исполнит свои угрозы, ты будешь говорить что угодно, лишь бы отсрочить пытку. – Ты говоришь со знанием дела, остроухий. Альс показал ей свою правую руку с отсутствующими ногтями. – Плох тот палач, который не знает цену боли. Я пытал, меня пытали, все по-честному, Гилгит. – И чем ты лучше своих палачей? – Я никогда не истязал врага ради забавы. Мне нужны были ответы, и я их получал, но мне не нужны ни чужая боль, ни чужое унижение. Чувствуешь разницу? Ты развлекалась некромантией от скуки. Подняла ту несчастную женщину – Милику Бэннф. Зачем? Просто-напросто испытать свою силу. Походя исказила посмертие невинной покойницы. |