Онлайн книга «Бог из машины»
|
«Коровка? Молочко? Как бы не так, патрон», – горестно вздохнул Форхерд. Уже не тив, ибо после случившегося и открывшегося нельзя оставаться служителем этой… конструкции. Даже вряд ли он теперь будет магом, так как брать силу из подобного источника невыносимо противно. Колокол звонил и звонил, перекрывая шум проливного дождя. В храме было сыро, многолюдно и страшно, смердело кровью. – Преподобный, вы себя как чувствуете? – Очень нехорошо, – прошептал Форхерд. – Я ничего не смог сделать для Благого Алезандеза. – Но он ведь теперь с Предвечным. Это – счастье. Юноша-тив выглядел таким невинным, таким наивным, что бывшему служителю Предвечного стало стыдно. Еще один птенчик, которого ждет не вечная жизнь в божественной благодати, а Жернова и Ничто. – Да уж… счастье… – Мы будем молиться. Это невыносимо было слушать. Хотелось заткнуть уши ладонями и послать мальчишку подальше самыми черными словами. Но никто не расходился, все пялились на мертвеца и боялись сделать шаг за стены храма. – Куда же вы, преподобный? – слабо спросил юный диллайн, когда Форхерд побрел к выходу. – А церемония? – Храм осквернен убийством, молодой человек. – Но… – Мне пора. Я ухожу. Знать бы, куда теперь идти и что делать, а еще лучше – как жить дальше. И спросить не у кого. А колокол все никак не умолкал, словно хотел накричаться всласть за целый век вынужденного молчания. Что-то случилось, что-то невообразимое. Больше всего Форхерду Сиду хотелось вырваться из теснящих взгляд и вздох стен оскверненного храма. Впрочем, можно ли осквернить скверну? Получится ли сделать более грязной дорожную грязь, которую месят сапогами пешие путники? Вряд ли. Эсмонд шагал широко и размашисто, стремясь как можно скорее выбраться на улицу, но сделать это оказалось не так-то просто. Вся масса перепуганного народа по какой-то непонятной причине устремилась внутрь храма. Форхерду пришлось изрядно поработать локтями, чтобы пробиться к дверям. – Что случилось? – спросил он у храмового стража – рослого парня-ициарца, который из последних сил пытался сдержать напирающую толпу. Пришлось кричать во всю глотку, чтобы тот расслышал хоть слово в какофонии воплей. – Светопреставление, преподобный! Страшный ужас – что такое творится! И вправду! Над Ициаром собрались, должно быть, все тучи этого мира. В полдень стало темно, как ночью, только гораздо страшнее. Сумерки каждую минуту взрезались ветвистыми щупальцами молний, а дождь так и не шел. И в этот момент из клубящейся черной круговерти над храмом ударила молния. Да прямо по каменной кладке двора. Ослепительно белый корень, которым проросло через тучи небесное древо божественного гнева. На какое-то время диллайн ослеп. А следом громыхнул гром, полностью оглушивший эсмонда. «Алезандез! Сдох, не довершив ритуал! Проклятье!» В гудящей тишине, поселившейся в голове Форхерда, отчаянные мысли бились точь-в-точь будто кони в горящей конюшне. Неоконченное колдовство, тем паче такое могущественное, какое призывал ициарский предстоятель, теперь обернулось против города и горожан. Предвечному все равно, на кого обрушивать свою мощь. Так твердили священные книги, но теперь-то стала понятна истинная причина. Паровому молоту тоже безразлично, по чему именно бить – по металлу или по пальцам неловкого кузнеца. Слух вернулся быстро, но первым, что услышал тив Форхерд, был истошный крик: – Горим! Пожар! Крыша горит! И перепуганные люди бросились из храма прочь. Диллайн подхватила живая волна из разгоряченных тел и понесла в сторону площади. Сопротивляться бесполезно, пытаться вырваться – тем более. Мужчины и женщины за несколько мгновений уподобились стаду неразумных животных, они бежали, кричали, топтали упавших и сами падали. Каким-то чудом Форхерду удалось остаться на ногах. Толпа унесла его от горящего храма, но называть это спасением было бы преждевременно. Вокруг горели дома, в которые попали молнии, и ветер только сильнее раздувал пламя. Черный едкий дым окончательно застил небо, и беспросветная тьма окутала Ициар. И когда не стало видно, где опасность и куда бежать за спасением, люди остановились. Женщины голосили, мужчины молились, кто-то просто лег на землю и приготовился встретить смерть. – Мы верим тебе! Мы молим тебя! Мы вверяем тебе души свои! – скулил рядом с тивом Форхердом какой-то толстяк-полукровка. Яркие вспышки молний на короткий миг освещали его мокрые, трясущиеся щеки и блестящие темные пуговки глаз, наполненные слезами. – Прими под руку, заслони и пощади нас, Предвечный! Остальные слова канона потонули в оглушающем раскате грома. Словно небесная твердь разломилась, словно все три луны рухнули на землю. «Как же! Жди! Верят они, молят и вверяют души! – разозлился вдруг Форхерд. – Нужна ему ваша вера, как же!» – Помоги! Помоги! Защити! Толстячок захлебывался словами молитвы и в отчаянии бил себя маленькими, почти детскими, пухлыми кулачками в грудь, как в барабан. – Я верю, я верю, я верю! И бывший… Да, теперь уже совершенно точно бывший тив не выдержал. Не смог больше видеть эту вопиющую несправедливость. Такая искренняя, слепая вера обращена была в никуда, в пустоту, на никогда не бывшее живым и одухотворенным – на машину. Форхерд схватил обывателя за плечо, рывком развернул к себе и заорал прямо в лицо: – Он не слышит! Ему все равно! Он никогда не слышал! Никогда не помогал! Ночной горшок, в который ты справляешь нужду, и тот любит тебя больше. Ты это понимаешь? Мужик ошалело вытаращил на сумасшедшего тива темные, совершенно не диллайнские глаза. – Да как вы… – Как я могу? Я могу! Я имею право! Это он, – диллайн ткнул пальцем в ворчащую черноту над головой. Будто выпустил стрелу во вздувшееся громами и молниями пузо небесного чудища, поглотившего солнечный свет. – Это он не имеет никаких прав! Он – не бог! Он – мясорубка! – Преподобный… Ну, конечно же! На Форхерде до сих пор болталось торжественное облачение. Тогда он бросился срывать с себя расшитые серебром тряпки, выдирая с мясом пуговицы. Двойные швы трещали, но поддавались. Диллайн никогда не жаловался на отсутствие силы в руках. Собравшиеся вокруг отступника люди начали осторожно расползаться в стороны. Молнии перестали бить, не гремел гром и не дул ветер, лишь тихонько потрескивал накаленный до предела воздух. Сейчас! Сейчас Предвечный покарает хулителя! Сейчас в безумного тива вонзится самая большая молния, Предвечный испепелит сумасшедшего на месте. Фанатичные и богобоязненные ициарцы в том нисколько не сомневались. Только потому и не бросились на отступника и не разорвали его на части. |