Книга Ничего невозможного, страница 48 – Людмила Астахова

— Нет, дорогая, я же обещал тебе новый фокус. Забыла? След у нас свежий, ворсовая кисточка его может повредить.

С этими словами Гриф открыл маленькую тубу и выдвинул из нее серый стержень, затем ткнул его в магнитный порошок. Поразительно, но частички собрались на конце стержня, образовав своеобразную «кисточку».

— Воистину фокус, — охнула Лалил. — Это магия такая?

— Ничего подобного. — возразил сыщик. — Это магнит в немагнитном футляре и карбонильное железо. А теперь гляди. Я провожу по ручке и…

Там, где имелся совершенно незаметный постороннему взгляду след, частицы порошка отделились и прилипли к веществу отпечатка.

— …и получите роскошный пальчик. Просто, изящно и без всякого чародейства.

Сыщик отвел стержень назад, кисточка распалась, а излишки порошка, оставшиеся на поверхности следа, удалил, еще разок выдвинув магнит вперед. Действительно легко и просто.

Лалил с сомнением поглядела на собственные руки:

— Профессор говорит, что на ладонях нет сальных желез. Тогда почему все мы оставляем жирные отпечатки?

— А все от того, детка, что ты все время касаешься волос, а возле каждого волоска на теле есть железа. С волос сало попадает на руки — вот тебе и четкий след.

Невзирая на бурное и обоюдно нелицеприятное знакомство, состоявшееся между Грифом Девраем и Ниалом Коринеем два года назад, они, что называется, нашли друг друга и спелись во всем, что касается науки и ее практического применения в жизни. Профессор, конечно же, не сразу проникся доверием к сыщику, испытывая естественную для простолюдина неприязнь ко всем стражам закона без разбора. Но частный сыщик регулярно ходил в университет на показательные операции и анатомические вскрытия, а однажды даже согласился присутствовать на удалении геморроидальной шишки, чем окончательно завоевал симпатии Коринея.

— И что тебе даст этот отпечаток? — с нескрываемым сомнением вопрошала мис Лур. — А вдруг в твоей картотеке нет схожего?

— Скорее всего, так оно и есть. Не думаю, что малыша похитил какой-нибудь воришка-форточник. Но если… вернее, когда появится первый подозреваемый, мы сможем сравнить и сразу отмести неправильную версию, не тратя даром время. Ведь оно сейчас работает против нас.

— Чтобы подозреваемый появился, нужно хоть кого-то заподозрить.

— Тоже верно. Меня, скажем, смущают несколько странных фактов. Почему уснули только обитатели второго этажа, а не весь дом?

— Согласна. И еще более важно, что это вообще за магия такая — снотворная?

— Затем вопрос — почему отравили собак? Их нельзя было усыпить или по какой-то иной причине? И чем их убили? Каким ядом?

— А тебя не интересует, как похититель забрался в окно второго этажа?

— Нет, — фыркнул Гриф. — Я знаю.

— О?!

— По водосточной трубе, которая идет аккурат рядышком. Пока в детской толкалась куча народу, я обошел особняк кругом и внимательно осмотрелся. Крепежные штыри для труб сделаны на совесть, как и все в этом прекрасном доме. А следовательно, забравшийся по ней человек был не только ловкий, но еще и легкий, да к тому же босой, чтобы не греметь каблуками по жести…

— Хочешь сказать…

Мис Лур и сама как-то раз по служебной надобности лазала в чужие дома. Она знала, что свободные пальцы ног могут стать большим подспорьем для верхолаза.

— Именно, детка, — воздел палец кверху Деврай. — Он залез, взял Диана, положил его… ну, скажем, в корзинку и по веревке опустил напарнику, который дожидался внизу в кустах, прямо в руки. Ребенок тоже ведь спал и потому даже не пискнул.

— А откуда…

— На наружном краю подоконника я нашел тонкое веревочное волоконце… хм… весьма забавное волоконце. Его надо будет изучить подробнее…

— И по тому, из чего она сделана, мы сможем узнать, откуда взялась веревка, — закончила вместо сыщика агентесса.

Довольный Гриф собственническим жестом притянул девушку к себе и смачно поцеловал прямо в губы.

— Мне с тобой крупно повезло, красотка.

Лалил вопросительно подняла тонкую бровь. На пороге тридцатилетия она по-прежнему выглядела крайне, почти подозрительно молодо.

— Ты — умная, — заявил Деврай.

— Большинство мужчин не считают ум достоинством женщины, — усмехнулась невесело она.

— Так говорят глупцы, — пожал плечами сыщик. — Я так не считаю, командор Урграйн так не думает, и уж тем более не лорд Джевидж.

«Хотелось бы мне оправдать ваши надежды, милорды», — подумалось Лалил. Еще больше ей хотелось помочь леди Фэймрил. Мис Лур почитала огромной честью, что с ней, с дочерью содержательницы дома терпимости, не гнушается общаться настоящая аристократка. До знакомства с миледи Лалил относилась к людям благородного сословия с долей зависти, мол, просто повезло счастливчикам родиться в знатной семье. Но, попытавшись перенять у подопечной хотя бы часть манер и умений, она обнаружила, что быть леди очень непросто, это почти что работа. Да, именно работа, каждодневный труд, если угодно, соблюдение множества правил, как писаных, так и неписаных, постоянный самоконтроль. Аристократ должен уметь сдерживаться, в чем-то обуздывать свои желания, не давать себе воли. И оказалось, что плебейство — это гораздо проще, не требует никаких усилий и при первом же удобном случае норовит вылезти наружу. Так и тянет положить локоть на стол и утереться рукавом. И не столько сословные предрассудки виновны, сколько сама по себе гнется спина, не ведающая потребности держаться прямо что бы ни случилось. Искушение разразиться площадной бранью в ответ на унижение слишком велико, и ежели нет привычки размышлять над сказанным словом и ценить достоинство, то с языка посыплются еще те словеса, оскорбительные не столько для обидчика, сколько для чести говорящего. Выглядеть королевой в скромном платье, внушать трепет одним лишь взглядом и ставить на место любого хама поворотом головы — право слово, у леди Джевидж было чему поучиться.

А еще… еще… Лалил очень привязалась к Диану. Все-таки, как ни крути, она родилась женщиной и в глубочайшем, потаенном уголочке сердца любила всех маленьких, шелково-бархатных, теплых и нежных. Но никогда и никому не признавалась в этом, даже себе самой. Оттого так тяжело находиться в этой комнате — устроенной с огромной любовью для долгожданного первенца, смотреть в пустую колыбель, на стопки аккуратно сложенных пеленок и перебирать осиротевшие погремушки.

— Погоди-ка… — Лалил внимательно огляделась вокруг. — Я не вижу любимой игрушки Диана. Такой сине-красный звенящий шарик на палочке.

Они с Грифом встретились взглядами.

— Выходит, забрали вместе с малышом.

— Это хорошо или плохо? — с тревогой спросила мис Лур.

— Это хорошо, — уверенно заявил Деврай.

Доклад командора Раил выслушал, не проронив ни слова, даже не пошевелившись в своем огромном уютном кресле. В столь поздний час император принимал лорда Урграйна в личных апартаментах, уже будучи облаченным в пижаму и широкий атласный халат. Впрочем, император всегда остается императором, хоть в бане, хоть в опочивальне, хоть в тронном зале, обольщаться его домашним видом не следует в любом случае. Абсолютно по-отцовски оттопырив нижнюю губу, закинув ногу на ногу, Раил Второй внимал рассказу о несчастье, постигшем Джевиджа, и только ВсеТворец ведал, что творилось в монаршей голове. По крайней мере, гадать Лласар не решился. Глубочайшее сочувствие и удивительная черствость уживались в характере императора, являя себя окружающим без всякой системы и правил. Нынче же отношение к Россу Джевиджу и его семейству неровное и местами не слишком доброжелательное. К тому же со своей провинностью лорд канцлер сочетан законным браком и каждую ночь ложится с ней в одну постель.