Книга Злое счастье, страница 7 – Людмила Астахова

…Говорят, что в ночь, когда благородная Элану разрешилась от бремени первенцем, над Тир-Галаном бушевала чудовищная буря. Почти все деревья в саду Галан Май были повалены ветром, от удара молнии сгорела мельница, а град побил большую часть посевов. Мальчик родился с длинными огненно-рыжими волосами, а орал так громко, что перекрикивал громовые раскаты в небесах. А может быть, врет молва, кто знает. Однако же родился Мэйтианн’илли гэл-Финигас арр’Элану в Лойсов день, что само по себе важное знамение. Говорят, что повитуха, принимавшая роды, извлекая новорожденного из чрева, ругалась последними словами. Один раз в 150 лет смертные отваживаются праздновать день Бога-Клятвопреступника и стараются никакими особыми деяниями не привлекать к себе внимания небожителя: не напиваются, не воруют, не насилуют, даже не смеются и тем более не рожают детей. Дэй’ном, те и поныне убивают всякого рожденного в Лойсов день, не разбирая, чей плод – королевы или рабыни.

Кто знает, как бы поступил лорд Финигас, не будь он в военном походе. В свою очередь, леди Элану не стала тут же слать гонца с вестью о рождении долгожданного сына. И хотя впоследствии отец Мэя жестоко пожалел о своем отсутствии и чадолюбии супруги, но идти против судьбы не решился. Ведь неспроста же ребенка переносили в чреве на две дюжины дней долее положенного природой срока? После Мэя леди Элану родила еще шестерых – четырех сыновей и двух дочерей, но только за первенца всегда по-особому тревожилось ее сердце. И когда мальчику исполнилось двенадцать, мать тайно повезла его в Лог-Йокуль к провидице из народа ангай.

Говорят, что после разговора с Вану-ангай леди Элану вышла из дома провидицы совершенно седая, узнав, что первенцу суждено стать отступником, отцеубийцей и изгоем.

Врут, конечно.

Мэй прекрасно помнил тот день и выражение лица матери, когда она дослушала бормотания ангайской ведьмы.

– Лойс побери, за что я заплатила такую кучу денег? – сварливо спросила Элану. – За пьяные бредни выжившей из ума дуры? Мэй, клянусь, я делаю это в последний раз, – пообещала мать и купила ему в подарок новый пояс. Ангайской работы, из прекрасно выделанной воловьей кожи с накладками в виде змееглавых рыб. Сносу не было этому поясу.

Вану-провидица посулила Мэйтианну венец верховного короля, жену-чужеземку и победу в любом сражении, при условии, что биться он будет под собственным знаменем. Одним словом, вещи невозможные по определению. Во-первых, династию есть кому продолжить. Во-вторых, все мужчины в их роду женятся либо на урожденных Арант, либо на Кониган. А, в-третьих, в бой Мэй пойдет только под знаменем своего отца.

Кто знал, что третье пророчество Вану-ангай сбудется? Под стягом с тремя белыми стрелами Рыжий и в самом деле не проиграл ни единого сражения. Вот, поди знай, верить или не верить провидицам.

Помнится, Лог-Йокуль Мэю совсем не понравился. Жара стояла немилосердная, от реки нестерпимо воняло помоями, и по ночам на город накидывались тучи комарья. Прожорливые твари грызли всех подряд: униэн, ангай и нэсс и, похоже, не гнушались даже кровью дэй’ном. Покусанный с ног до головы Мэй мечтал только о том, чтобы поскорее вернуться в Галан Май. Там всегда дует ветер, там никогда не бывает такой удушающей жары, там по ночам люди спокойно спят, а не гоняются с пальмовыми ветками за назойливыми насекомыми.

Рыжий помимо воли усмехнулся своим воспоминаниям. Что ни говори, а времена были замечательные. Жаль только – кончилось все плохо.

Он тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли, и сосредоточился на письме к Сэнхану, стараясь не упустить ни одного уважительного оборота, который требуется при обращении к благородному князю униэн:

«Высокородному лорду Джэрэт, благородному Сэнхан’илли, держателю Галана и наследнику бесчисленных поколений славных предков!

Дорогой брат!

Стремлюсь донести до Тебя подробности тех чрезвычайных обстоятельств неблагоприятного свойства, коими вызван перенос встречи Тайгерна с леди Хелит гэл-Оллес…»

Далее Мэй пустился в долгое и пространное описание причин и следствий происшедшего несчастья с отрядом из Далатта. Специально, чтоб Сэнхан заскучал, а еще лучше, заснул прямо над письмом. Если память не изменяла Рыжему, то чтение почты младший брат откладывал на самый конец дня. Ибо не сильно дружил с писаным словом. Вывод из послания следовал один – Тайгерну торопиться некуда. Пусть сидит в столь любезной его сердцу столице и продолжает флиртовать с придворными дамами.

Письмо заканчивалось приветами всему благородному семейству, а также смиренным: «Писано 20 дня Даэмли. Мэйтианн Отступник». Хотя Рыжий точно знал, что о его письме никто в Галан Май, кроме самого Сэнхана, не узнает.

Он отхлебнул из кубка горькое ангайское вино, отвратительное на вкус, но при том бодрящее и освежающее.

– Хельх!

Мальчишка отвлекся он созерцания дождевых дорожек по ту сторону оконных стекол и спрыгнул с подоконника.

– Чего изволите, ваша милость?

– Позови Даугир. Срочно.

– А если спросит, зачем звана?

Мэй в ответ только бровь приподнял, окинув ординарца тяжелый взором. Понятное дело, девицы начнут насмешничать. Так не будь лопухом! На зов Рыжего обычно бегут со всех ног.

– Разбаловал ты парня, мой лорд, – заметил Дайнар, оторвавшись на миг от чтения, пока переворачивал на пюпитре лист «Хроник царствования Владыки Раналя».

– Сам знаю. Сослать в оружейную на пару дней, что ли? Пусть поработает песочком? – мечтательно вздохнул Мэй.

– Ты кого угодно разбалуешь, дай тебе волю.

– За собой гляди, – буркнул князь.

Не было у Рыжего ни малейшего желания пускаться в словесный поединок с давним соратником. Не то настроение.

«Расслабился ты, Отступник, за долгую зиму, разленился в относительном покое, – корил себя Мэй. – Так дальше пойдет – забудешь о том, как на самом деле к тебе относятся люди, и разучишься сдачи давать».

Сезон Забвения – Акстимма прошел для обитателей Приграничья на редкость мирно и спокойно. Даже голода, как такового, не приключилось. Зима выдалась снежная, перевалы в Чардэйк закупорило наглухо – ни конному, ни пешему не пройти. Вот и разбаловался Эр’Иррин, за чередой мелких радостей забыв на время про свой нелегкий долг – беречь покой целого народа. Ничего, скоро дэй’ном на пару с нэсс захотят поживиться за счет ненавистных униэн.

– Милорд?

А вот и Даугир! Как всегда свежа, весела и неутомима. Интересно, Снайф понимает, насколько ему повезло с женой?

Мэй жестом указал на кресло напротив.

– Рад видеть вас, – довольно холодно поприветствовал он молодую женщину. – Что нового расскажете о своей подопечной – о леди Хелит? Она выздоравливает?

– Выздоравливает? – удивилась Даугир. – Хелит вполне здорова умственно и телесно.

– Но она так и не вспомнила ничего о себе?

– Нет. Но так бывает. Помните того парня… Гленди, кажется, которого лягнула лошадь? Он вообще разучился говорить.