Онлайн книга «Манюня пишет фантастичЫскЫй роман»
|
Мы ополоснули посуду, забрали в машине трехлитровые банки и пошли искать дом Олынги. — Какие странные у них имена, — удивлялись мы. — Да, я никогда не слышал таких, — согласился дядя Миша. У пробегающего мимо мальчика мы спросили, где нужный нам дом. Он махнул рукой вдоль улицы — третья сакля справа, видите, где дым поднимается из трубы. Олынга оказалась такой же древней, как сестра, старухой. Она забрала у нас банки, наполнила одну желто-масляной сепарированной сметаной, а вторую — густым парным молоком. — Вот эта кудрявенькая твоя дочь, да? — кивнула на Маню. — Откуда вы догадались? — изумился дядя Миша. — Она совсем на меня не похожа! — Кровь не вода, сынок, она шепчет о родстве. Она достала из ящичка ветхого комода желтую церковную свечку и протянула ее мне. — Это тебе. Мы молча переглянулись. Денег Олынга не взяла: — Сестре отдадите. Когда мы подходили к дому Катынги, то с изумлением услышали пение Ба. Мы постояли в нерешительности несколько секунд возле порога, а потом толкнули дверь. — Ты представляешь, Миша, — обернула к нам светящееся лицо Ба, — я вспомнила колыбельную, которую мне бабушка пела. Слова давно из памяти выветрились. А сейчас всплыли. Надо же! — Девочка, — обратилась ко мне Катынга, — тебя недавно напугала большая лохматая собака, и ты, убегая, упала и сильно ушибла левый локоть. Когда приедешь домой, попроси, чтобы мама зажгла эту свечу в изголовье твоей кровати. А я за тебя здесь попрошу. И все страхи как рукой снимет, хорошо? — Хорошо, — шепнула я. Катынга погладила нас по щечкам шершавыми сухими ладонями. — Езжайте. — Деньги за сметану… — кашлянул дядя Миша. — Езжайте. Ничего не надо. — Но как же так? — Много говоришь, сынок, — отрезала Катынга и повернулась к нам спиной. — О чем вы разговаривали? — спросил дядя Миша у Ба, когда мы сели в машину. — Ни о чем. Она молчала, а я плакала. А потом вспомнила песню. И запела. — Как это ни о чем? Разве не ты ей рассказала, что Наринку собака напугала? — Нет, — Ба вздохнула, — но я бы даже не удивилась, если она нашу девочку по имени бы назвала. Остальную дорогу мы ехали в молчании. Каждый думал о чем-то своем и не спешил делиться с остальными своими мыслями. — Я понял, откуда у них такие имена, — вдруг хлопнул себя по лбу дядя Миша. Мы уже подъезжали к Берду, еще несколько виражей — и из-за холма показались бы развалины крепости. — Откуда? — Катынга и Олынга — это Катенька и Оленька! Видимо, когда-то их родители услышали звучные русские имена и, особо не вдаваясь в подробности, огрубив диалектом, назвали дочерей Катынгой и Олынгой! Ба всплеснула руками. — А ведь верно, Миша, все так и есть! Верно-то как! Манька спала, положив голову мне на колени, Каринка о чем-то усиленно размышляла, шевеля губами. Когда машина поворачивала и кренилась набок, она придерживала Манюню за ноги, чтобы та не свалилась с деревянной лавки. — Тебя что, совсем не мутит? — в очередной раз спросила она меня. — Совсем. Но я сильно устала. — Вот это делааа, — протянула сестра. И тут Ба снова запела. Голос ее звучал мягко и немного приглушенно, иногда он вибрировал и беспомощно обрывался. Тогда Ба на секунду замолкала, а потом продолжала с прерванного места пение. Это была старинная песня на джиди. [17] Ба ее допела, а потом перевела: Когда наступит день И тучи уйдут с моего порога, Я толкну калитку И выйду в чисто поле. Ай-яа, скажу я миру, Ай-яа, ответит мир мне. Ай-яа, скажу я богу, Ай-яа, ответит бог мне. Когда наступит день И тучи уйдут с моего порога, Я стану бессмертной… |