Книга Понаехавшая, страница 25 – Наринэ Абгарян

— Кто?

— Ху, кто же еще. Не хочу, говорит, чтобы мой сын звался гордым именем Дмитрий Хуевич, хочу, чтобы он звался Дмитрий Сергеевич!

— Да ну! Небось сам все придумал, — махнула рукой Настя.

— Вот те крест! — Леша хаотично потыкал себя в грудь. — Ху на моей однокурснице Ляльке Вересаевой женился. Так что теперь она Лялька Цинг, Хуева жена.

— Ладно, пошли отсюда, рассказчик! — дернула Лешу за рукав Понаехавшая. — Нам работать, а ты отвлекаешь.

— Не ценишь ты меня! — причитал Леша, пока она волокла его обратно к ржавой «шестерке», служившей банку инкассаторским автомобилем повышенной бронированности. — И истории ты мои не ценишь! И као-сао-ванком не пользуешься небось!

— Не ценю. — Понаехавшая затолкала Лешу в машину и проследила, чтобы он устойчиво угнездился на сиденье, захлопнула дверцу. — И не пользуюсь. Кстати, бальзам «Золотая звезда» нам вьетнамцы поставляют, а не китайцы, ясно? Аривидерчи, амигос!

— Ты автомат-то отдай, амигос! — загоготал Леша в победно удаляющуюся спину Понаехавшей.

Пришлось позорно возвращаться и вручать водителю Шурику автомат.

— Чтоб глаза мои тебя не видели! — брызнула на прощание ядом Понаехавшая.

— Я тоже тебя люблю, — не остался в долгу инкассатор Лёша.

Ржавая «шестерка», победно бибикнув «Ламбадой», стартовала в сторону Театрального проезда. Понаехавшая проводила ее долгим немигающим взглядом и громко вздохнула.

— Если рассказать на родине, что в Москве среди бела дня можно услышать автомобильный сигнал «Ламбада», никто ведь не поверит! — пожаловалась она прогуливающемуся рядом начальнику гостиничной охраны Сергею Владимировичу по кличке Дровосек.

— Почему не поверят? Очень даже поверят. В Москве — как в Греции. Всё есть! — И Дровосек, выводя бедрами восьмерки, проникновенно затянул на всю Тверскую: — Ааааа-рекордасао-ваи-естар-ком-эл-ан-де-фооооор!

— Я пойду? — вспотела Понаехавшая.

— Иди! — смилостивился Дровосек.

— Сергей Владимирович, прием, что это было? — захрипела рация.

— Идите в жопу, прием! — обратно засборил лицо в суровую гримасу Сергей Владимирович.

— Ты бы видела, как Дровосек на проходной ламбаду наяривал! — Понаехавшая ворвалась в обменник и уставилась на Настю. — А бедрами как двигал!

— Как двигал? — Настя оторвалась от купюры в десять тысяч японских иен и уставилась на свою коллегу.

— Вот так, — Понаехавшая попыталась повторить телодвижения Дровосека.

Настя окинула ее снисходительным взглядом, фыркнула:

— Даже в Дровосеке развратности больше, чем в тебе!

— Куда мне до Дровосека! — Понаехавшая достала из сейфа инкассаторскую сумку, аккуратно обрезала спаянную металлической пломбой суровую нить, вытащила пачку долларов, нахмурилась — на верхней купюре колючим почерком была выведена ее фамилия.

— Интересно, она всю валюту пометила? — Настя заглянула в сумку, вытащила еще одну пачку денег.

— Видимо, всю. — Понаехавшая раскрыла веером доллары и продемонстрировала метки со своей фамилией почти на каждой купюре.

— Чтоб ей пусто было! — выдохнула в сердцах Настя.

Банк со своими работниками был строг и требователен донельзя. За малейшие, даже самые безобидные ошибки наказывал рублем, особенно лютовал, когда кто-то из сотрудников принимал ветхую валюту. Притом ветхой считалась любая, даже новенькая, «хрустящая» купюра старого года выпуска. Такую валюту банк мстительно возвращал кассирам.

— Реализовывайте, как хотите! — надрывалась в телефон заведующая отделом валютных операций Инна Денисовна. — Или же выплачивайте из своего кармана, раз вы у нас такие умные!

На попытки втолковать банку, что приезжие не виноваты в диких местных нравах, начальство пожимало плечом и переходило на ультразвук:

— А мы вас не держим! Увольняйтесь, других наберем!

Особенно туго приходилось кассиршам, работающим в «Интуристе». Попробуй объяснить привыкшему к вежливому обращению иностранцу, что он не может поменять вполне себе нормальные, но 1973 года выпуска доллары только потому, что так захотелось банку! Иностранцы реагировали на такой произвол весьма предсказуемо — негодовали, оскорблялись и требовали незамедлительного обмена денег.

— Не мы ввели такие правила, — слабо оправдывались девушки, — это наш банк и начальство!

— Факинг крейзи банк! — ругались иностранцы. — Энд факинг крейзи босс!

Кое-кто из доведенных до белого каления интуристов, как, например, утренний китаец, устраивал прямо-таки демарши. Девочки густо краснели, разводили руками, извинялись по сто раз. К сожалению, в те годы повсеместно царили нелицеприятные порядки — банки упорно игнорировали распоряжение ЦБ принимать любую валюту, если только она не прострелена навылет в пятистах местах. Кассиры обменников были подневольными людьми и, во избежание конфликтов с начальством, придирались ко всему — печати или росписи на купюре или чуть потертому портрету президента.

Правда, не все сотрудники следовали внутренней инструкции банка. Некоторые особенно юродивые работники ухитрялись безропотно принимать все деньги. Особенно преуспели в этом деле Праведная Ольга и Понаехавшая. В отместку Инна Денисовна завела себе привычку выводить карандашом на «неправильных» купюрах фамилию строптивого кассира и возвращать их виновнице торжества с ультразвуковыми переливчатыми комментариями.

— Еще одна купюра времен царя Гороха — и они могут идти на все четыре стороны, — предупредила недавно Инна Денисовна О. Ф., брезгливо тыкая длинным ногтем в купюру 1966 года выпуска.

О. Ф. заведующую отделом валютных операций терпеть не могла, поэтому мигом завелась:

— Вы вообще соображаете, что говорите? Как можно отказать человеку в обмене, если он пришел с нормальными деньгами?

Инна Денисовна мелко вздрогнула нарисованными бровями и тонкими холеными пальцами:

— Еще раз вы позволите себе повысить на меня голос — и я уволю вас, притом по какой-нибудь нехорошей статье. Ясно?

На каждом пальце Инны Денисовной переливалось кольцо повышенной каратности. Бриллиантовые и изумрудные брызги слепили и раздражали О. Ф. Она демонстративно встала руки в боки, выставила вперед правую ногу в псевдозамшевом ботинке, гордо вскинула голову.

— И по какой такой нехорошей статье вы меня уволите? Валютные махинации? Или, может быть, воровство? — И О. Ф. кинула многозначительный взгляд в сторону переливчатых пальцев заведующей отделом валютных операций.