Книга Молчи, мое сердце, страница 32 – Керрелин Спаркс

Он кивнул.

— Наконец-то хоть что-то сдвинулось с места. И еще ты должна знать: я всегда буду защищать тебя и всегда буду к твоим услугам.

Ее глаза обожгли непрошеные слезы. Уже много лет не слышала она подобных слов. Не слышала с тех пор, как погибли ее родители.

— Буду с тобой откровенна, Ангус. Если я узнаю, кто те ублюдки, которые убили моих родителей, я их из-под земли достану.

— И я помогу тебе в этом. — Он протянул ей руку. — Договорились?

— Договорились. — Эмма пожала его руку. Ангус привлек ее к себе и поцеловал в лоб.

— А теперь идем. — Он обнял ее, и все вокруг померкло.

Проклятие! Кажется, он влюбился. За четыреста девяносто три года в облике вампира он редко получал удовольствие от поцелуев. За ними почти всегда стояла жажда крови или желание что-то себе доказать. Эмму же он целовал совсем по другой причине. Его привлекала эта женщина, вот и все.

И что это был за поцелуй! Казалось, мужчина его лет мог бы вспомнить сотни подобных моментов, но Ангус, как ни старался, ничего подобного не припомнил.

Когда он доставил Эмму в квартиру Остина, она настоятельно попросила, чтобы он оставил ее одну. Его беспокоило, что она сожалеет о случившимся. Черт, его и самого мучили сомнения. Но не относительно того, что чувствовал. Он знал, что Эмма глубоко тронула его душу, но не был уверен, что имеет право ухаживать за ней. И вообще, как могли бы развиваться подобные отношения?

Добившись от нее обещания не выходить на охоту в одиночку, Ангус телепортировался в дом Романа. Как только материализовался в холле, сработала сигнализация.

В тот же миг из гостиной выскочил Коннор с палашом наголо, а из кухни — Йен.

— А... это ты... — Йен отвернулся и направился обратно в кухню. — Давно пора научиться сначала звонить.

— Почему ты здесь? — спросил Ангус, пристально глядя на Коннора. — Ты ведь сейчас должен охранять Романа и Шанну, разве не так?

— Они здесь. — Коннор взглянул на него с некоторым раздражением. — Ты не явился на мессу, поэтому мы все пришли сюда, чтобы увидеться с тобой.

— Месса? — Ангус поморщился. — Я... совсем забыл. Был занят.

— Мы в курсе. — Коннор едва заметно усмехнулся. — Около часа назад позвонил Жан-Люк и поведал весьма любопытную историю.

— О черт... — буркнул Ангус. — Знаешь, мне нужно срочно кое-что сделать наверху.

— Ангус, слышу, что ты здесь! — донесся из гостиной голос Романа. — Зайди к нам.

Коннор хмыкнул, глядя вслед Ангусу, нехотя направившемуся к открытым дверям гостиной.

В гостиной, вокруг квадратного журнального столика, стояли три бордовых дивана, а напротив — огромный широкоформатный телевизор, в данный момент выключенный.

— Вот и Ангус! — объявил Коннор, появившийся в дверях. Он тут же направился к дивану справа, на котором сидел Грегори.

— Что с ним такое?.. — Грегори в недоумении уставился на Ангуса. — Что случилось с его юбкой?

Прежде чем сесть, Коннор легонько стукнул Грегори по затылку.

— Ой, видите, отец, с чем мне приходится мириться? — пожаловался Грегори мужчине в годах, занимавшему средний диван.

— Я буду за тебя молиться, — ответил священник с улыбкой и, встав, поздоровался с Ангусом.

— Рад видеть вас, отец Эндрю. — Ангус поклонился священнику, которого помнил по брачной церемонии Романа. — Как поживаете?

— Моя жизнь стала гораздо интереснее после той ночи, когда я принял паству Романа.

Ангус кивнул и перевел взгляд на Шанну. С огромным округлившимся животом ей было не так-то легко встать с дивана. Наблюдая, как Роман помогает беременной жене подняться на ноги, Ангус вспоминал старые переживания. Вспоминал радость и гордость по поводу рождения своих троих детей, а также беспокойство и чувство вины, связанные с родовыми страданиями жены. И еще — боль из-за предательства, когда он попытался вернуться к семье после Флодденского сражения. Он был уверен, что жена примет его в новом качестве, уже... бессмертного.

Но увы, он ошибся. Более того, она даже запретила ему видеться с детьми. И он издали наблюдал за ними, наблюдал, как они росли и жили. И видел, как умирали.

Если он начнет ухаживать за Эммой, то не получит ли снова ту же боль, то же отчаяние? Ведь ему придется наблюдать, как она состарится и умрет. А если благодаря научным изысканиям Романа у них родятся смертные дети, то он станет свидетелем и их ухода. Обняв его, Роман спросил:

— Ангус, ты в порядке?

Перехватив пристальный взгляд друга, Ангус понял: тот видит его насквозь.

— Мы сможем потом поговорить?

— Да, конечно, — кивнул Роман и отступил в сторону, пропуская жену.

— Ангус, рада тебя видеть. — Шанна поцеловала его в щеку.

— Ты выглядишь... грандиозно, детка, — сказал он с улыбкой.

Она весело рассмеялась.

— Да, действительно грандиозно! — Шанна взглянула на свой огромный живот.

— Она вот-вот лопнет, — пробурчал Грегори и поморщился, когда Коннор ткнул его локтем в бок.

— Мне тоже кажется, что я вот-вот лопну. — Шанна с улыбкой погладила свой живот. — Ребенок уже опустился.

— Мы решили в пятницу ночью произвести искусственную стимуляцию родов. — Роман усадил жену на диван. — Только так можно гарантировать, что доктора-вампы будут готовы.

— Доктора? У тебя их несколько? — удивился Ангус. Он обошел один из диванов, чтобы сесть радом со священником.

— Их двое. На всякий случай. Не хочу рисковать, — ответил Роман, едва заметно нахмурившись.

— Ты слишком уж волнуешься, — заметила Шанна. — Поверь, малыш в полном порядке.

Роман сел рядом с ней.

— И еще я приготовил операционную в «Роматек». Тоже на всякий случай.

«На тот случай, если ребенок не человек?» — подумал Ангус. Он прекрасно понимал, почему Роман не хотел, чтобы его жена рожала в больнице для смертных.

— Говорю тебе: ребенок абсолютно нормальный, — заявила Шанна. — Он и днем толкает меня так же сильно, как ночью.

— Я с ней согласен, — подал голос отец Эндрю. — Я молился, и у меня очень хорошее предчувствие насчет этого ребенка.

— Спасибо вам, — кивнула Шанна. — Знаете, мать Грегори говорит то же самое. — Она взяла Романа за руку и улыбнулась ему. — Ты ведь знаешь, Радинка никогда не ошибается.

Отец Эндрю повернулся к Ангусу.

— Роман рассказывал мне о вас... потрясающие вещи.

— Наверняка врал, — пробурчал Ангус.

Священник улыбнулся.

— Значит, вас не возвели в рыцарское достоинство за героизм, проявленный в годы Второй мировой войны?