Онлайн книга «Русалки-оборотни»
|
— Больше, чем можете себе представить, — кивнул он. Она отвернулась, нерешительно покачала головой: — Боюсь, я не смогу, — прошептала она. — Не обижайтесь! — обернулась она к нему, и от этих сверкнувших глаз у него внутри все сжалось, сладко заныло. — Вы хороший, Винченце, красивый, ласковый… Любая девчонка или барышня на моем месте не сумела бы вам отказать! Но я… Я не могу, — повторила она, извиняясь, робко взглянула на него. — Как же я уеду, брошу всех тут, дедушку, Василия… — Василия? — улыбнулся Винченце. — Угу, — кивнула она. — А если б не я… если б он позвал вас за собой? — спросил Винченце. Она поняла, кого он имеет в виду, смутилась еще больше, ответила чуть слышно: — Не знаю… Наверное, не стала бы и думать. Но ведь он не позовет? — На ресницах задрожали хрустальные капли слез. Винченце не стал сдерживаться. Привлек ее к себе, прильнул губами к ее пахнущим земляникой губам. Поцелуй длился мгновение — или вечность. Отстранившись, Глаша, прикрыв глаза, покачала головой: — Нет, не помогло… Я, наверное, глупая? Что он против вас? Он ведь на меня и не смотрит. Поправится вот и уедет, забудет обо мне. А я буду помнить? Что мне делать? — спросила она, и в голосе прозвенело отчаяние. — Я помогу вам, — вздохнул, поднявшись с колен, Винченце. — Как это? — подозрительно отвела протянутую руку Глаша. — Не беспокойтесь! — засмеялся он на ее сомнения. — Я приготовлю для вас зелье. Но не filtro amoroso [79] , околдовывать против воли я вас не собираюсь. Наоборот… — Отворотное? — подсказала с надеждой Глаша. — Именно. Выпьете — и забудете свою безответную любовь как не бывало, — пообещал Винченце. — Совсем-совсем? — Нет, но печали на сердце не останется, — сказал он и снова тяжко вздохнул. — Ах, не надо! Только не переживайте так! — воскликнула Глаша, бабочкой вспорхнув с земли, подхватив корзину, — Если хотите, давайте вместе этого зелья отворотного напьемся? — Нет, благодарю. Я предпочитаю в незамутненном виде сохранить, как драгоценности, в своем сердце все чувства, пусть и неразделенные… — Не унывайте, вас-то я никогда не забуду, обещаю! — перебила, лукаво улыбаясь, Глаша — и показала, точно фокусник, вынув из кармашка передника, медальон на цепочке с миниатюрным портретом. — Откуда он у вас? — изумился Винченце. — Ариша утром на берегу озера нашла, — похвасталась девушка. — А я у нее на качели выменяла. Знаете, какие мне Егор красивые качели сделал? Как на картинке! Мы как раз повесить не успели, вот теперь будут у нее в саду висеть… Для двух зелий они набрали целую корзину разной травы, листьев, цветов. Вернувшись домой, Глаша вывалила все ворохом на стол, разожгла печь, поставила на огонь два горшочка с водой. С первым, предназначенным для Феликса, Винченце разобрался быстро — побросал травы в воду, помешал деревянной ложкой, попробовал и, накрыв крышкой, оставил настояться. СО вторым, отворотным, Глаше пришлось помогать — побегать на огород за недостающими компонентами, самой размешивать, следить, чтоб не перекипело. В общем Винченце только командовал: — Еще для отворотного зелья нам понадобится высокая такая трава с розовыми цветочками, названная в честь какого-то Вани. — Иван-чай? — Он самый. Еще нужен укроп, кусочек свеклы для красоты… — Может, кусочек побольше? Красота бы не помешала. — Пусть будет целая! И добавьте пару морковок. — Это ж суп выходит?! — Вовсе нет. Морковь и укроп еще древние греки использовали для разжигания любовной страсти. Мы же используем для обратного… Так, и принесите еще, per favore, пучок арлекина, он у вас в огороде под смородиной растет. Да, пожалуй, и ее захватите, пару листиков для запаха. — Арлекина? Это еще что за овощ? — Это не овощ, это пряность. Вы зовете ее, как своего любимого ярмарочного клоуна. — А, петрушка! — Non ne faccio alcuna differenza… [80] Давайте, поживей! Зелью нужна строгая точность компонентов. — Сказав, зачерпнул ложкой, попробовал, причмокнув: — Что-то не сладко получилось. Может, собачьей розы переложил?.. Ага, чуть не забыл плоды гномьего дерева и пыльцу эльфийского жемчуга! Глафира, несите! — Да где ж я возьму?! — Не прибедняйтесь, вон на полке, что там стоит? — Черничное варенье. — Сгодится, гномы не обидятся, что вареное. А эльфийский жемчуг у вас в красном углу за лампадой засунут. — Там только ландыши, и то сушеные! — Ничего, главное, чтоб пыльца осталась. Вы его много трясли? Подойдет… Нет уж! — взвизгнул он, отскочив от печки — и от подсунутого под руку сухостоя. — Мне этого не надо — положите в горшок сами!.. — Ну а теперь, — подвел он наконец-то итог, — теперь это нужно отнести на холод. Пусть настоится три дня и три ночи, а после можно принимать. Процедите через сито и пейте — чашку после ужина и две чашки строго перед сном. С утру от несчастной любви и следа не останется — не то что в сердце, в кончике ногтя. Проверенное средство, всегда безотказно срабатывает. — А что ж эти три дня — я мучиться должна? — надула губы Глаша. — Нет, дорогая синьорина, вы будете наслаждаться чистым, хоть и невыразимо грустным чувством, понимая, что больше такого с вами не повторится никогда в жизни. Поэтому, пока предмет ваших страданий будет рядом, дорожите каждым мгновением. А вот когда он уже вас покинет, тогда-то зелье это и облегчит вам горечь расставания. Но только тогда и только как я сказал! Иначе не будет эффекта, — строго добавил он. Делать нечего, Глаша согласилась дорожить сердечными муками… — А это что? — спросил он вдруг, взяв со стола последнюю, оставшуюся неиспользованной подвядшую травинку. — Не знаю, — пожала плечами Глаша. — Видно, вместе с каким-нибудь цветком сорвалась. Сорняк какой-то, выбросьте. — Выбросить?! — заорал Винченце. — Да ты хоть понимаешь, что это такое?! Это то самое сокровище, из-за которого я здесь убил столько времени! Это та травинка, в поисках которой я облазил в здешних местах все заросли, повстречался со всей крапивой, ободрал все колючки!.. — Бог ты мой! Неужели это она?! — воскликнул Винченце, в восторге потрясая чахлой былинкой. — Что в ней хорошего, в траве вашей? — Это и есть недостающий компонент эликсира бессмертия! — заявил маркиз, трепетно заворачивая былинку в кружевной платочек и пряча в нагрудный карман. — Это бесценное растение, невероятно хрупкое. В Европе оно давно перевелось. Я думал, его вовсе не осталось в природе! Человечество возделывает пашни и сады, заботясь о том, что считает для себя полезным, и уничтожая все, в чем не видит практической ценности. И вы никогда не обретете бессмертие, — укорил он Глафиру, — потому что всегда пытаетесь перекроить мир под себя!.. |