Онлайн книга «Странствия Властимира»
— Прочь, пока цела! — выкрикнул князь, загораживая ларец собой. Девушка попыталась обойти его, но Властимир поймал ее и отбросил в сторону. — Не получишь ты его, пока я жив! — сказал он. — Тогда ты умрешь! — ответила она. Властимир понимал, что от чар у него нет защиты. Нечуй-трава почти выдохлась, он теперь не различал ничего дальше пяти шагов. Но, приготовившись к удару, он невольно затаил дыхание и услышал приближающиеся шаги. Несколько человек бежали по подземным переходам. — Буян! — наугад закричал Властимир. Морина тоже услышала топот и обернулась. Э подземелье ворвались четверо человек и два волка. Оба зверя, углядев в свете факелов девушку, с рычанием устремились на нее. Рюрик и Мечислав остались у входа, светя поднятыми над головой факелами, а Буян и волшебник поспешили вслед за волками к князю. Морина в первую минуту было вскинулась, чтобы остановить волков, но увидела приближающегося волшебника и опустила руки. Все, что она ни сделает, будет тут же исправлено им. Волки, почувствовав ее смятение, с радостным рыком ринулись вперед. В свете факелов блеснули их зубы, и Морина бросилась бежать. Властимир стоял над сундуком, на крышке которого ждал их заветный ларец. Одной рукой князь чуть придерживал его, словно опасался, что он исчезнет после того, как завянет Не-чуй-трава. Он ждал прихода друзей. Подбежав, Буян радостно тряхнул его за плечи. — Ты это сделал, друже! Сделал! — радовался он. — Где он, покажи! Князь готовно отстранился, все еще касаясь ларца рукой. — Трава указала мне на него, — объяснил он, почуяв неловкое молчание гусляра. Тот с недоверием осматривал вытесанный из цельного серого материала ларец, больше похожий на кусок камня или окаменевшего от времени дерева. Но волшебник кивнул головой: — Он самый. По-иному такая вещь и не должна выглядеть — иначе слишком многие на внешнее обращать внимание будут, а о его содержимом и вовсе думать не станут. Я сам о нем только слышал, а теперь увидел. — Он попробовал поднять ларец и довольно молвил: — Верно — он… Ну, забирайте его, да поскорее! Гусляр готово обхватил ларец руками, но едва смог оторвать от крышки сундука. Сделав шага два, он почти уронил его, отдуваясь. — Больно тяжеленек, — пожаловался он. — Эдак мы дела не сделаем! — Мне позволь, — окликнул его Властимир. — Я сыскал его как-никак! Волшебник под руку подвел его к ларцу. На сей раз он показался князю едва ли не в половину легче прежнего, и Властимир подумал, что ларец и его содержимое смирились с похищением. Они дошли уже до входа, когда вернулись волки. Оба оборотня виляли хвостами и повизгивали. Морины с ними не было. — Вы, часом, не сожрали ее там? — беспокойно молвил Буян. — Что мы, звери, что ли? — важно отозвался волк-Синдбад, — Попугали немного да загнали в соседнюю пещеру — пусть посидит там и подумает… Вильнув хвостами, они убежали вперед — до рассвета оставались всего минуты. Час спустя путешественники последний раз попользовались гостеприимством замка и его владельца. Сбросившие наконец волчьи шкуры Гаральд и Синдбад налегали на угощение так, словно не ели несколько дней. За время беседы они ни разу не вступили в разговор и даже не замечали, о чем говорят остальные. Буян по-хозяйски сидел на ларце из негной-дерева, время от времени поглаживая его бок. Волшебник давал последние напутствия. — Обратный путь может быть для вас опасен, — говорил он. — Морина когда-то была возлюбленной Кощея, но он ее бросил, потому что ей подвластна смерть, а он хотел жить вечно. Кощей знает, что он не бессмертен, — ведь он стареет, потому и оттягивает свой конец правдами и неправдами. Уничтожить смерть его нельзя, выпустить на волю — тоже. Следует вам избавиться от нее, и поскорее. А не то Морина найдет способ передать Кощею, что вы ею владеете, — тогда вам не жить… — Мы должны отдать Кощею его смерть, — сурово отмолвил Буян. — И мы это сделаем… — Но почему? — ахнул волшебник. — Что вас заставляет так рисковать? Вы даже не догадываетесь, что сделает Кощей, ежели смерть его попадет к нему! Вы погубите мир! Буян упрямо покачал головой. — Мы должны, — сказал он. — Мы слово давали, а славянское слово всех прочих крепче. Иначе Кощей не снимет заклятья с двух наших спутников, и Властимир не вернет себе глаза. Мы должны так поступить… Волшебник искоса смерил гусляра взглядом и обреченно кивнул, не желая продолжать спор. — А что вы сделаете с Мориной? — вдруг спросил Мечислав и тут же покраснел, смущенный. Старик молодо улыбнулся. — Не беспокойся, я не убью ее, хоть она того заслуживает. Я выпущу ее из подземелья завтра к вечеру. Вреда особого ей это не причинит, но она замерзнет и проголодается, а то и другое смиряет нрав. — Вы хотите…— просиял юноша. — Я попробую ее приручить, и, надеюсь, скоро мы найдем с нею общий язык. — Вы не устояли перед ее красотой, — понимающе молвил Буян. — А что делать? Она красива, а я одинок… Но на сей раз я буду осторожен, и ничего подобного — ни с деревьями, ни с подвалами — не повторится. Клянусь вам! Услышав про деревья, Рюрик встрепенулся. — Мой господин, а с ними что? — заговорил он. — Там мой отец, а Морина… Они так и останутся деревьями?' Волшебник улыбнулся и отечески потрепал юношу по плечу. — Успокойся, — сказал он, — я уже снял заклятье. Если твой отец там, ты его увидишь сегодня же. — Правда? — Рюрик вскочил. — Тогда я еду. Немедленно! Он бросился к выходу. Пришлось и остальным собираться в дорогу. Абу-зьяны распахнули ворота и присели на корточки в проеме, провожая путников блестящими глазами. Волшебник вышел проводить всадников, но не пошел дальше берега озера, а остался стоять, глядя им вслед, пока они не скрылись в роще на склоне холма. Еще издалека они услыхали перестук топоров и голоса. На вершине холма, где путешественники вчера разбивали лагерь, кто-то рубил деревья. Прямо на глазах подъезжающих всадников самое высокое дерево дрогнуло, жалобно вскрикнуло и стало заваливаться набок. Увидев это, Рюрик закричал и поскакал в сторону лесорубов, отчаянно крича: — Остановитесь! Прекратите! Там мой отец! Юноша мог попасть под падающее дерево или убить лесоруба, а потому остальные не стали медлить и бросились вдогонку. Вихрем всадники влетели на холм — и осадили коней. Около десятка норманнов и двое темнокожих моряков, явно из соотечественников Синдбада, валили лес. Еще несколько очищали поваленные деревья от ветвей и коры, складывая у рощицы миртов небольшой приземистый погребальный костер. Три тела, завернутые в парусину, ожидали окончания работ. |