Книга Розы во льдах, страница 56 – Розалинда Лейкер

– В день, когда дед готовился навсегда отправить меня из Холстейнгаарда, я тоже пряталась в старом доме, но к тому времени Джина начала подозревать, что я хожу туда, и выдала меня.

– Может быть, поэтому Джина скрывалась там в последний час своей жизни, – заметила Бет. – Вспомнила, что, если бы не она, никто бы вас там не нашел.

Анна пожала плечами, не желая говорить о Джине.

– Не могу передать, что я пережила, когда Пауль отпер дом для вас. Сначала показалось, что я больше не смогу оставаться там наедине с собой. Но потом все вымыли и выскребли, и я снова почувствовала себя дома.

– Как вы думаете, почему мне там всегда было неуютно и неспокойно, а вы ничего этого не ощущали?

Анна поднялась с постели:

– Наверное потому, что я оказалась единственным человеком, который любил этот дом после того, как умерла самая первая его владелица, жившая в средние века…

Она направилась к двери.

– Анна, скажите, как вы проникали в дом?

Анна остановилась:

– Очень просто. Это можно сделать и сейчас. Однажды мы с Зигрид залезли в подвал. На потолке я заметила неплотно прибитые доски. Потом пришла одна и проверила. Отодвинула, а над ними оказались другие, изъеденные жуком. Они легко ломались. Из них был сделан пол стенного шкафа. Я их оторвала. Потом оставалось выдвинуть ящик под кроватью и через это отверстие залезть в дом. Уходя, я задвигала ящик на место.

Пальцы Бет непроизвольно впились в край простыни:

– Вы уверены, что Зигрид неизвестно, как вы пробирались в дом?

– Почему вы спрашиваете?

– Просто хочу знать.

– Зависит от того, рассказала ли ей Джина. Моя добрейшая старшая сестренка шпионила за мной, иначе как бы она узнала, где я прячусь?

Анна вышла; появилась сиделка с подносом в руках. Бет покорно съела то, что было приготовлено специально для нее, и задумалась над тем, не могло ли все странное и загадочное, что творилось в стенном шкафу, быть делом рук Зигрид с целью запугать ее. Поток холодного воздуха всегда шел снизу. Но все равно Бет было трудно поверить в это, и она не могла понять, чем было вызвано появление призрака женщины из далеких времен.

Как-то в один из дней, когда Бет уже разрешили вставать, они с Паулем сидели в гостиной друг против друга. Бет снова заговорила о желании уехать из Тордендаля. Голос ее дрожал, было тяжело принять такое решение. Это означало расставание с Паулем, единственным мужчиной, которого она могла любить до конца своих дней и без которого жизнь теряла смысл.

Он слушал и не спорил. Когда же она сказала, что через три недели будет в состоянии отправиться домой, он откинулся на спинку кресла, помолчал, попыхивая сигарой, и огорошил ее словами:

– Значит, я зря сжег свой домик, который вы собирались снять…

Бет не могла опомниться:

– Так это вы?!

– Когда я узнал, что вы едете в Тордендаль, то сразу по приезде купил этот дом. После беседы с вами на корабле я понял, что только вы можете бросить вызов предрассудкам и поселиться в Доме у Черного Залива. Для этого нужно было лишить вас выбора. Так что в этом преступлении Гарольд Дженсен не виноват. Я не возражал, когда вы обвиняли его, – это было в моих интересах.

– Вы обманули меня! – гневно воскликнула Бет.

– Для пользы дела, скажем так. Ради Тордендаля. Я и сейчас верю, что в вас достаточно силы духа, молодости, жизнелюбия, чтобы снять с Тордендаля давнее проклятие.

– Так вы верите, что проклятие существует?

– Я знаю, что так считают жители Тордендаля, в этом смысле в его существование нельзя не верить, но главным образом предрассудок держится на преданиях и с детства воспитанном ужасе перед Домом у Черного Залива. Невежество питает эти верования, отсюда и вражда между семьями, междоусобицы. От суеверий надо избавляться, они превратили долину в сущий ад. Вот что сделала легенда о проклятии. Помните ужин в честь Благодарения? Половина семей отсутствовала просто потому, что ненависть и вражда не позволяли им сидеть рядом с недругами. Я хотел построить школу, но натолкнулся на отчаянное сопротивление, никто не взялся за лопату. Когда я снял сюртук и начал работу сам, сказав, что найму рабочих на стороне, все заперли детей в домах и неделю не выпускали на улицу, словно демонстрируя, что случится, если школа будет построена. Нужно, чтобы кто-то доказал, что суеверия лживы и абсурдны. Если этого не сделать, страх разрушит будущее долины, как разрушил прошлое.

Бет кивнула в знак согласия.

– И вы решили, что мне, иностранке, под силу снять эту тяжесть с плеч людей, которые живут здесь веками…

– Вы угадали. Если бы вам это удалось, люди не боялись бы новых идей, стали бы как-то по-новому вести хозяйство и возделывать поля, лучше жить, не голодали бы в зимнее время и относились без подозрительности друг к другу и к внешнему миру. Долина гибнет, любая инициатива подавляется в корне. Мало кому удается избежать гнета прошлого.

– Но я тоже верю в старые легенды! Теперь верю, – запротестовала Бет. – Посмотрите, сколько неприятностей я навлекла на невинных людей!

Он в волнении подался вперед:

– Это ничто по сравнению с теми несчастьями, которые повлечет за собой ваш отъезд. Работа сделана только наполовину, ее нельзя бросать!

Бет сжала пальцами виски:

– Но если из-за меня произойдут большие неприятности?.. Кто знает, что может случиться?

– Вы имеете в виду Торденгорн?

– Да. Какую месть он изобретет в следующий раз?

Лицо Пауля было серьезным.

– Однажды часть горы, которая постепенно отделяется уже сотни лет, должна будет упасть. С каждым годом трещина расширяется. Зимой там образуется лед, а к весне она становится еще шире.

– Могла ли трещина возникнуть в то время, когда было произнесено проклятие? – в отчаянии спросила Бет.

– Кто знает? Может быть. Век для таких гор, что минута в нашей жизни.

– Вы хотите, чтобы я вернулась в Дом у Черного Залива? – спросила Бет упавшим голосом.

– Я хочу, чтобы вы остались.

Бет опустила глаза и молча вертела на пальце кольцо с жемчужиной, принадлежавшее раньше матери. Она понимала, что Пауль прав. Она не смогла бы уехать из долины. Это было равносильно позорному бегству. Уступить злу означало придать ему новые силы, к тому же не в ее характере было бежать от опасности. Она останется непреклонной. Любое сражение не обходится без потерь, это естественная цена победы. Если ей суждено пасть на поле боя, как знаменосцу в миг победы, она готова, – если ее гибель поможет избавить долину от проклятия.

Среди хаоса мыслей вдруг отчетливо всплыла одна фраза: «Я хочу, чтобы вы остались.» Она подняла глаза и встретила его взгляд. Пауль пересел на диван рядом с Бет и обнял ее за талию.