Книга Научи меня, страница 97 – Людмила Молчанова

- Я одного не могу понять, Миш, - последний раз всхлипнув, выдохнула Катя. - За что она меня так? Ты бы слышал, как она орала. А что я ей такого сделала? Я же никогда ничем не задевала...

Мишка подтолкнул к ней чашку с горячим чаем и достал сигарету.

- Ты думаешь, я не знаю? Конечно, ты ее не задевала ничем. Ты не такой человек.

- Тогда зачем?

- Она просто завидует тебе, как ты понять не можешь? И она, и все эти тетки, которые с тобой работают.

Завидуют? Ей? Катя даже растерялась.

Ее жизнь всегда была обычной, среднестатической. Дом, ребенок, работа. Одинокая, тридцати лет. Да и в юности ей никогда не завидовали. У Кати все всегда было ровно, правильно, спокойно. И Митька такой же, под стать ее жизни. Чему? Чему завидовать?

Это было таким новым, диким, почти неправильным, что не укладывалось в голове.

Мишка ее внутренние терзания без слов понял. Улыбнулся легко краешком губ и утвердительно кивнул.

- Завидуют, Катюш. Сколько я тебя забирал с работы - столько раз это и видел.

- Господи, Миша, да чему завидовать? - она от волнения на стуле подпрыгнула и всплеснула руками, чуть не разлив чай, про который благополучно забыла. - Я не лучше других живу...Обычная. Таких на улицы тысячи.

- Это ты так думаешь и не видишь ничего. А они от зависти заходятся. Постоянно тебя глазами едят. И что ты носишь, и что ты ешь. И мужика нашла при деньгах, и ребенка, не своего даже, как-то пристроила. В золоте купаешься, - он на ее запястье кивнул. - А они вынуждены к своим лентяям домой идти. И дети у них от рук отбились. А ты какая хитрая оказалась - тихоня тихоней, и что вытворяешь.

Его тирада звучала настолько напыщенно и издевательски, что никаких сомнений не было - Мишка кого-то цитировал. А может быть, и всех тех, с кем она не один год проработала. Честное слово, Катя никогда к сплетням не прислушивалась, и сейчас, после такого информационного дождя, вообще поникла. Неужели о ней так думали? Что ради денег...мужика богатого...золото какое-то.

- Миш, это же металл обычный, - она запястьем тряхнула, и браслет по тонкой руке вниз до середины локтя съехал. - Стекляшки.

- Я это знаю. И знаю, что ты это знаешь. Только они не так судят. Их теперь зло берет, что у тебя все есть, а у них ничего.

- У них дети есть, - машинально сказала Катя. Она давно об этом думала, и сейчас, дезориентированная, случайно и сболтнула наболевшее. - У них семьи. Мамы, папы... А они про какие-то стекляшки.

Подольский долго молчал, смотрел куда-то в пространство и ее не трогал. Наконец, сигарету потушил, к Катя потянулся, забрал из безвольных рук чашку. Придвинул к себе девушку, подбородок на макушку положил и проникновенно так приказал:

- Забудь. Поняла меня? Тебе какая разница, что они говорят и думают? Тебе с ними никогда не встречаться. У тебя есть я, Кирюха вот. А они свое счастье просрут и не заметят. И пусть.

- Миша!

- Не перебивай. Я правду сказал. И ты тоже, Кать. Вроде самостоятельная, умная, а на дураков внимание обращаешь. Для тебя сейчас главное - не то, что они о тебе подумают. Для тебя сейчас Кирилл важнее. Правильно?

- Правильно, - подтвердила Катя, загипнотизированная успокаивающим тихим голосом.

- Вот и думай о нем. А про них забудь. Документы твои я утром завтра заберу. Не бери в голову. Хорошо?

- Хорошо.

- А теперь спать пойдем. Нам завтра рано вставать.

И уже когда в постель легли, Мишка еще раз повторил:

- Забудь о них. И не трепи себе нервы. Ясно?

- Ясно, - широко зевая, Катя у него на груди устроилась и под себя ноги поджала. - Забыла уже, Миш.

- Это хорошо.

* * *

На следующий день, прямо в обед, Мишка отвез их с Кириллом в больницу. Утром, пока Катя вещи собирала, Подольский съездил к Альбине. Не было его около часа - казалось бы, ведь только документы забрать.

- Ты что так долго? - с подозрением прищурилась Катя. Втягивать в бабские разборки еще и Подольского не хотелось.

- Так получилось.

- Она документы отдала?

- Да.

- А рекомендательное письмо?

- Можешь его выкинуть.

Девушка постаралась не выдать своей обиды.

- Все так плохо?

- Забей, Кать. Ты вещи собрала?

- Вроде собрала. Миш, посмотри мне в глаза.

Он с явной неохотой черные глаза на нее поднял и страдальчески вздохнул.

- Ты точно с ней не связывался?

- Точно.

- Зачем врешь? - шикнула она, не удержавшись. - Я же тебя просила!

- Ой, Кать, ну в самом деле!

Разговора не состоялось. Мишка от нее отмахнулся и на все ее провокации не обращал никакого внимания. Поэтому Кате не удалось ничего узнать, хотя она сердцем чувствовала - что-то он все-таки сделал.

Дальше как-то не до этого стало. Они в больницу приехали, а Катя все время по дороге дергалась. Ей казалось, что что-то она все-таки забыла. Кирилл наоборот, был как удав спокоен. Для него это было своего рода игрой, вызывало интерес, а волновало только одно.

- Миш, а там уколы будут делать? - на всякий случай решил узнать племянник.

И напрягся так в ожидании ответа. Мишка заулыбался, с Катей переглянулся и покачал головой.

- Не знаю.

- Как не знаешь? Ты должен. Катя!

- Я тоже не знаю, солнышко. Приедем, и врач все нам расскажет.

Кирюша откинулся на спинку и скрестил руки на груди. Веселость с него шелухой слетела, и всю дорогу мальчик непривычно молчал. Из машины выскакивать, когда остановились, не спешил, и старался держаться поближе к Кате.

Как оказалось, Мишка договорился обо всем - буквально. Их радушно встретили, поприветствовали, проводили в палату, все показали-рассказали, предупредительно поинтересовались о предпочтениях и пожеланиях. Катя даже растерялась, и переводила боязливый взгляд с Мишки на улыбающегося в тридцать два зуба доктора. И обратно.

Как-то довелось ей с Кириллом неделю пролежать в обычной больнице. Земля и небо по сравнению с этой. И таких приветливых врачей там не было.

- Нет, нам ничего не нужно, - поспешно заверила Катя и подавила желание за Мишку спрятаться. Такое внимание и обхождение ее напрягало. - Если что, я скажу.

Врач кивнул, еще раз попросил при малейшем дискомфорте обращаться к нему и наконец-то удалился.

- Кошмар какой, - жаловалась она потом Подольскому. - Этот Геннадий Семенович за нами по пятам ходит. И в затылок мне дышит. Вот как это называется?!

- Это называется сервис.