Книга Рождество Желтофиолей, страница 23 – Лиза Клейпас

Ханна, предоставленная сама себе, с удовольствием исследовала особняк, задержавшись в художественной галерее и поглазев на ряды бесценных полотен. Она также посетила оранжерею и насладилась воздухом, наполненным запахами цитрусов и лавра. Это было чудесное теплое помещение со встроенными железными решетками, пропускающими тепло от печей, находившихся этажом ниже. Она уже шла в бальный зал, когда к ней приблизился маленький мальчик, один из тех, кому она вчера читала.

Он метался по коридору и казался испуганным и неуверенным. В руке у него была зажата какая–то деревянная игрушка.

— Здравствуй, ты потерялся? — спросила Ханна, присев на корточки, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с его.

— Нет, мисс.

— Как тебя зовут?

— Артур, мисс.

— Ты выглядишь не слишком счастливым, Артур. Что–нибудь случилось?

Он кивнул.

— Я играл кое с чем, что нельзя было брать, а теперь эта штука застряла, и меня накажут за это.

— Что это? — сочувственно спросила она. — Где ты играл?

— Я покажу вам. — Он с готовностью схватил ее за руку и потащил за собой.

Ханна охотно подчинилась.

— Куда мы идем?

— К елке.

— Отлично, я как раз туда направлялась.

Артур привел ее в бальный зал, который на их счастье, был пуст. Елка была довольно большой, и на ее нижних ветках висели, переливаясь, украшения и конфеты, а верхние — были еще пустыми.

— Что–то застряло на дереве? — озадаченно спросила Ханна.

— Да, мисс, вон там. — Он указал на ветку намного выше их голов.

— Я ничего не… О, Боже, что это такое?

Нечто темное и мохнатое свисало с ветки. Оно напоминало гнездо. Или мертвого грызуна.

— Это волосы мистера Боумена.

У Ханны округлились глаза.

— Его накладка из волос? Но зачем… как…?

— Ну, — здраво разъяснил Артур, — я видел, как он спит на диване в библиотеке, а его волосы сползли набок, и я подумал, что с ними весело играть. Я стрелял по ним из своей игрушечной рогатки, а потом они улетели слишком высоко, прямо на елку, и теперь я не могу их достать. Я собирался надеть их обратно на мистера Боумена, честное слово! — Он с надеждой посмотрел на нее. — Вы можете их достать?

К этому моменту Ханна уже отвернулась и, прикрывая лицо руками, задыхалась от смеха.

— Я не должна смеяться, — выдавила она, — не должна…

Но чем больше она старалась подавить веселье, тем сильнее хохотала, пока ей не пришлось вытирать слезы рукавом. Когда Ханна немного успокоилась, она бросила взгляд на хмуро смотревшего на нее Артура и чуть было снова не засмеялась. Учитывая, что ему грозила порка, он не находил ситуацию такой же забавной, как она.

— Прости, — с трудом выговорила она. — Бедный Артур. Бедный мистер Боумен! Да, я непременно достану парик.

Накладку нужно было обязательно достать, не только ради Артура, но для того, чтобы спасти мистера Боумена от неловкости.

— Я уже пробовал подставить лестницу, — сказал Артур. — Но я не достаю даже с верхней ступеньки.

Ханна оценивающе посмотрела на стоявшую неподалеку лестницу. Это была раскладная лестница с двумя рядами ступенек по сторонам и выдвижной частью посередине, которую поднимали или опускали в зависимости от того, куда надо было добраться. Она уже была выдвинута на полную длину.

— Вы не слишком высокая, — с сомнением произнес Артур. — Мне кажется, вам их тоже не достать.

Ханна улыбнулась ему.

— По крайней мере, я могу попытаться.

Они вместе переставили лестницу к одной из неглубоких ниш в стене. Ханна сняла туфли и, стараясь не наступить на собственный подол, храбро взобралась по лестнице, чуть замешкавшись перед тем, как продолжить подъем по выдвижной части. Она поднималась все выше и выше, пока не достигла самого верха лестницы. Ханна потянулась за париком и с досадой обнаружила, что он находится дюймов на шесть выше пределов ее досягаемости.

— Проклятье! — пробормотала она. — Я почти достала.

— Не упадите, мисс, — позвал снизу Артур. — Может, вам лучше спуститься?

— Я не могу сдаться просто так. — Ханна посмотрела с лестницы на выступающий карниз над стенной нишей. Он был где–то на фут выше верхней лестничной ступеньки. — Знаешь, — задумчиво произнесла она, — я думаю, что с этого выступа смогу дотянуться до парика мистера Боумена. — Она осторожно подтянулась и забралась на карниз, взметнув за собой пышную массу юбок.

— Я не знал, что такие старые леди, как вы, могут лазить, — потрясенно заметил Артур.

Ханна одарила его грустной улыбкой, затем, стараясь не оступиться, выпрямилась и потянулась к свисающим локонам злосчастного парика. К ее разочарованию он все еще был слишком высоко.

— Что ж, Артур, плохая новость заключается в том, что я все равно не могу его достать. А хорошая — в том, что у тебя очень мощная рогатка.

Мальчик тяжело вздохнул:

— Меня точно выпорют.

— Не обязательно. Я придумаю что–нибудь, чтобы достать парик. А пока…

— Артур! — В дверях бального зала возник еще один мальчик. — Все тебя ищут, — выдохнул он. — Твой учитель говорит, что ты опоздал на уроки, и с каждой секундой он сердится все больше!

— Гром и молния, — пробормотал Артур. — Мне нужно идти, мисс. Вы сможете оттуда спуститься?

— Да, со мной все будет в порядке, — отозвалась сверху Ханна. — Иди, Артур, не опаздывай на уроки.

— Спасибо, — крикнул он и убежал.

Из коридора донесся голос его спутника:

— А почему она там наверху…?

Ханна медленно двинулась к лестнице. Однако прежде, чем она перелезла обратно на нее, средняя секция с громким клацаньем сложилась. Оторопевшая девушка уставилась на оставшуюся часть стремянки, которая теперь оказалась далеко–далеко внизу.

— Артур? — позвала она, но ей никто не ответил.

До Ханны дошло, что она застряла наверху.

И как это ее спокойное утро привело к тому, что она застряла на середине стены бального зала практически обезлюдевшего особняка без малейшей возможности спуститься вниз? Пытаясь избавить от неловкости мистера Боумена, она поставила в неудобное положение саму себя. Потому что кто бы ни обнаружил ее, он, конечно, не станет молчать, и она станет посмешищем для всех, собравшихся в доме на праздники.

Ханна тяжко вздохнула.

–Эй! — позвала она с надеждой в голосе. — Кто–нибудь меня слышит?

Тишина.

— Вот фигня! — сердито воскликнула она. Это было самое плохое слово в ее лексиконе