Книга Королева эльфов Шаннары, страница 63 – Терри Брукс

— Вот что я думаю. Мы потеряли треть нашего отряда, едва только отошли от склонов Киллешана. Время мчится быстро, и если мы не поторопимся, то никто не покинет острова. Мы с Гартом знали, как можно выжить в пустыне, но растерялись, почти как и все, на Морровинде. Среди нас есть один, кто владеет тайной, как найти дорогу.

Она посмотрела на Стресу. Иглокот заморгал желтыми глазами.

— Ведь это ты благополучно привел нас сюда? Так можешь ли вывести обратно?

Стреса изучающе смотрел на Рен, в его лукавых глазах проглядывало любопытство.

— Фр-р-р, Рен из эльфов, носительница жезла Рукха, я попытаюсь помочь тебе. Но ты обещала, что перевезешь меня в Большой мир, учти, я настаиваю, чтобы ты выполнила свое обещание. Ладно, я поведу вас.

— Ты действительно знаешь дорогу, иглокот? — спросил Гавилан поскучневшим голосом. — Или ты просто играешь с нами?

Стреса не обиделся, он просто сказал:

— Ш-ш-ш. Идем, и убедишься сам. — Он повернулся к Рен: — Здесь Блэкледж непроходим. Нам нужно податься немного на юг, чтобы найти проход. Пошли.

И они тронулись в путь, предварительно собрав все, что осталось от их поклажи, даже не дождавшись светлого дня. Первые же шаги привели их в зной и пепел вулканических скал, окаймлявших Иденс Мерк. В полдень остановились, чтобы передохнуть и поесть, — кучка примолкших путников с суровыми лицами, недоверчиво вглядывающихся в трясину, откуда доносились чавканье и шум, крики тех, кто охотился, и вопли жертв болотных хищников. Эти звуки преследовали их, пока они с трудом продвигались вперед, звуки — предупреждение о том, что вокруг них плетутся зловещие сети.

К середине дня они нашли проход, о котором говорил Стреса, — крутую, извилистую тропу, исчезающую в скалах, как язык змеи в ее пасти. Они тут же начали подъем, стремясь как можно скорее убежать от голосов болота, преследовавших их, надеясь достичь вершины до наступления ночи.

Однако темнота застала их где-то в середине подъема, и Стреса отвел их на узкий выступ, расположенный под прикрытием скал, с которого открывался бы вид на Иденс Мерк, если бы не туман, окутавший все плотным серым саваном.

Они нехотя поужинали, несколько человек пошли в караул, а остальные принялись готовить место для ночлега. Ночная тьма и туман сплелись друг с другом настолько плотно, что на расстоянии нескольких футов нельзя было ничего рассмотреть. Казалось, остров каким-то образом растворился под ними и они висят в воздухе. Из тумана поплыли звуки, гортанные и угрожающие, дикая какофония, возникающая неизвестно откуда и отчего.

Рен пыталась думать о чем-нибудь постороннем, она поплотнее закуталась в одеяло; несмотря на жар, идущий от скал, ее все равно била мелкая дрожь. Мысли были бессвязны и рассеянны, чувство реальности ее покидало. И самое страшное — пропадала уверенность в своем предназначении, оставалось лишь неясное представление о том, кем она должна стать. Сумбур и нечеткость мыслей пугали ее. Привычная жизнь утрачена, судьба стронула ее с места и бросила на пустынную равнину, и теперь она трепетала как лист на ветру. А два поручения — Алланона и бабушки, в сущности не очень понятные ей, — как их выполнить? Несколько недель назад она приняла вызов Коглина — пошла к озеру Хейдисхорн. Она полагала, что сможет что-либо узнать о себе, выяснить правду. Нелепой казалась ей теперь эта надежда. То, кем она была и что надеялась тогда сделать, изменилось так же быстро, как день переходит в ночь. Правда оказалась ускользающим полотнищем ветхой ткани, которое нельзя удержать, оно рассыпалось при каждой попытке взять его в руки, манящее и недоступное. И все же она была уверена, что найдет целые нити, последует за ними, поймет слабые намеки на причудливый рисунок, за которым увидит весь замысел мастера, соткавшего когда-то этот гобелен.

«Найди эльфов и верни их в мир людей».

Она попытается.

«Спаси мой народ и дай ему возможность начать новую жизнь».

И опять она согласилась. А дав согласие, возможно, найдет способ, как выжить им всем.

Рен дремала, опершись о скалу, подтянув ноги к животу и сжимая в руках отполированный жезл Рукха. Фаун спала у нее в ногах, забившись в складки одеял. Стреса бесформенным клубком свернулся в полутьме скалистого грота. Она ощущала вокруг себя какое-то движение — менялся караул, и Рен собралась было принять в этом участие, но тут же отбросила эту мысль. Она мало спала две последние ночи, и ей было необходимо набраться сил. Впереди достаточно времени, чтобы успеть постоять в карауле. Она положила голову на колени и закрыла глаза.

Позднее, той же ночью — трудно сказать, в котором часу, — она проснулась от резкого царапающего звука, будто кто-то взбирался по скалистой дороге, подкрадывался к ней. Она высунулась из-под одеял и приподняла голову. Темная ночь казалась еще темнее из-за висящего в воздухе вулканического пепла; туман, сползая по уступу скалы, напоминал охотящуюся змею. И все же она различила, как из темноты вышла фигура. Пригнувшись, она двигалась быстро и ловко.

Рука Рен потянулась к рукоятке ножа.

— Рен! — окликнули ее.

Это была Эовен, теперь Рен узнала ее. Эовен закуталась в плащ, из-под капюшона выбивались растрепанные волосы, лицо покраснело, глаза были широко раскрыты, и в них застыл ужас. Едва она заговорила, как губы ее задергались и она заплакала. Придвинувшись к ней, Рен крепко прижала Эовен к себе, удивляясь, как же та ранима, как беззащитна, — при жизни королевы Эовен не казалась такой.

Наконец Эовен приняла суровый вид, вытерла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

— Кажется, я не могу совладать с собой, — прошептала она. — Каждый раз, когда я вспоминаю о ней, начинаю плакать.

— Она очень любила тебя, — сказала Рен, пытаясь утешить ее и себя чувством благодарности к бабушке.

Провидица кивнула, опустив глаза, но тут же подняла их, как-то странно глядя на Рен.

— Я пришла, чтобы рассказать тебе правду об эльфах, Рен.

Рен застыла в ожидании. У нее было такое чувство, что холодная, бездонная яма разверзлась внутри.

Эовен снова посмотрела в туманную ночь, в небытие, которое окружало их, и глубоко вздохнула.

— Как-то очень давно у меня было видение: Элленрох и я, лицо у нее раскрасневшееся, а саму бьет дрожь, и свет, такой необычный, вроде зимних сумерек. Я, как всегда, ее тень, привязана к ней, говорю то, что говорит она, двигаюсь, как она, чувствую, как она, — и ее радость, и ее боль. Мы были как одно целое. И вот она стала таять, а краски ее тускнеть, контуры утончаться — одновременно менялась и я. Теперь она исчезла совсем, а я осталась, осталась тенью и ищу существо, к которому могла бы привязаться. Когда появилась ты, я тебя не знала, но сразу поняла, что ты дочь Аллин, внучка Элленрох. Ты только посмотрела мне в лицо, и я сразу подошла к тебе. Но стоило мне это сделать, как воздух вокруг меня потемнел, угрожающе сгустился. На мои глаза пал туман, красный, алый-преалый туман. Я озябла, и из меня ушла жизнь. Она подавленно помолчала.