Онлайн книга «Опасные леди»
|
– Представляю, как она обрадовалась, – пробормотала Эбби, атакуя огромный ананас острым ножом. – Дорогая моя, мы с ней поговорили, – тихо сказал Оливер. – Это пытка, пытка и сплошное недоумение! Я просто не мог слышать ее слов о том… Эбби вскрикнула и посмотрела на палец, уколотый шипом фрукта. – Вы поранились? Он тотчас оказался рядом, взял ее руку и поднес к губам, нежно целуя палец. Но Эбби выдернула руку и ответила: – Ничего страшного. Все хорошо. Но лучше вам самому накромсать эти чертовы тропические колючки. Отложив нож, она вышла на веранду и села в одно из плетеных кресел, устремив взор в глубину тропического сада. Она все еще чувствовала себя разбитой после этой ужасной ночи. Проснувшись от духоты и какого-то беспокойства, она обнаружила, что постель Джесс пуста, вышла посмотреть, куда та могла деться, и услышала крики и громкую ругань… Вернувшись, Джесс проплакала весь остаток ночи, до первого луча солнца, проникшего в их комнату. Эбби действительно слышала часть разговора сестры с Уильямом, но почти ничего не поняла, кроме одного – все очень плохо и очень серьезно. Уильям Уэббер ревел, как лев, разъяренный зубной болью. Слышала она также, как Джесс призналась во всем, в чем ее обвиняли, а потому Эбби, глубоко потрясенная этим, не смогла позже вынести даже прикосновений сестры. Но потом ее одолели сомнения. Джесс не могла совершить таких преступлений, не могла и все тут. Взять хотя бы то, что она ночь напролет проревела. Будь она преступницей, разве стала бы она так горько рыдать? Да, сестра ее взбалмошна и не всегда отвечает за свои поступки, но то, в чем ее обвиняли, и в чем она сама созналась ночью, она не могла совершить. Что-то красть, потом разрушать нечто, являющееся для кого-то делом всей жизни? Нет, это исключено! Джесс не способна на такие низости. На веранде появился Оливер, неся поднос с кувшином фруктового сока, чашками и блюдом с ананасом, нарезанным так аккуратно, будто его только что вынули из банки, купленной в супермаркете. Когда они уселись за стол, он, наливая ей сок и передавая тарелку с вилкой, сказал: – После завтрака займитесь сборами. Скоро мы отплываем. – Я уж и не верю, что когда-нибудь доберусь до дома, – вяло отозвалась Эбби, прежде чем откусить от ананасовой дольки. – Не беспокойтесь, все будет хорошо. Просто сейчас, кажется, никто из нас не понимает, что происходит. – Он глубоко вздохнул. – Позже, вероятно, я смогу вам объяснить, что… – Нет никакой необходимости, – резко прервала его Эбби. – Я все уже знаю. Джесс преступница. То, что она делала, ужасно! украла вашу игру, незаконно проникла в тайны вашей компании… И… и запустила вирус, который уничтожит все ваши работы. Она во всем призналась сама. – А я-то думал, что вы ничего не смыслите в компьютерах. Она с усмешкой посмотрела на него. Он думает, что она совсем уж ничего не в состоянии понять? Эбби со стуком поставила чашку на стеклянную крышку стола. – Единственное, что я могу во всем этом понять: ваш брат так ее измучил, что она созналась в том, чего не делала и не могла сделать! Оливер вздохнул и, устремив взор за пределы веранды, не спеша пил сок. Выглядел он неважно, казался до предела усталыми измученным. – А мне кажется, она поступила самым естественным образом, – негромко сказал он, покончив с соком. – Это вы потому так говорите, что безоговорочно принимаете сторону своего брата. Он повернулся к ней. – Что делать, ведь брата я знаю лучше, чем вашу сестру. . – А я свою сестру знаю лучше, чем Уильяма! – Хорошо, этот разговор грозит никогда не кончиться, как вы считаете; – ответил он, натянуто улыбнувшись. – Я теперь хочу только одного – чтобы это все поскорее кончилось, – проворчала Эбби. Допив сок и помолчав еще немного, она задумчиво проговорила: – Знаете, я чувствую себя посторонним наблюдателем. Наверное, то же самое испытывал бы посетитель зоопарка, глазеющий на стаю выясняющих отношения бабуинов и удивляющийся, что они, имея столько непереносимых разногласий, все еще не поубивали друг друга. Да, я ничего не понимаю в компьютерах, но, может, именно поэтому я среди вас единственный нормальный человек. Вы все так запутались в тонкостях и сложностях вашего программистского мирка, что вам даже некогда осмотреться, как бабуинам, которые, увлекшись перепалкой, не видят, что бананы им уже принесли. Глаза Оливера расширились от веселого удивления. – Вообще бабуины очень умные создания. – Да, умные. Возможно, даже умнее всех вас! – Я не понимаю, Эбби, к чему тут бабуины? Что вы хотите сказать? Эбби повернулась к нему. Что тут непонятного? Ни у кого из вас нет никаких доказательств, но все подозревают друг друга в страшных грехах. Уэбберы подозревают Джессику в том, что она самая настоящая уголовница. Кстати, используя терминологию, которую употребляет Джесс, и я спрошу, есть ли еще эта игра в вашем железе? Кто ее видел? Вы оба уверены, что Джесс украла игру из ваших компьютеров. А она считает, что вы украли игру у нее, заполучив копии. Ноне может же быть, чтобы и вы, и она изобрели одну и ту же игру. Мне кажется, что, даже если бы вы и пользовались одной и той же формулой, игры все равно получились бы разные, не правда ли? Так кто у кого и что украл? Какие у вас доказательства, что Джесс что-то у вас разнюхала? Какие у вас доказательства, что все не было ровно наоборот? И какой ей смысл предлагать вам часть украденной у вас же информации? Вы считаете, с целью шантажа? Но Джесс не шантажистка. И потом, с этим вирусом… Разве вы не знали бы об этом уже теперь, если поверить, что она сделала это раньше? Она должна была бы сделать это до своей поездки в Нью-Йорк, еще до знакомства с вами, до того, как заварилась эта каша с похищениями и… – Достаточно, Эбби, – послышался у нее за спиной суровый голос Джесс. Сама не знаешь, что говоришь. Оливер и Эбби замерли в молчании и смотрели, как Джесс, наливает себе из кувшина сок. Потом она села, попивая из чашки, и Эбби с грустью отметила, как плохо она выглядит. Какая-то последняя стадия усталости. Даже волосы, обычно такие блестящие, спадающие к плечам роскошными, слегка волнистыми прядями, потускнели. Она была истощена переживаниями. Вряд ли хоть на минуту за ночь ей удалось уснуть, разве что задремала немного под утро. – Я просто сказала Оливеру, что, хоть и не понимаю ничего в этих ваших компьютерах, но со стороны вижу все безумие происходящего. Я слышала вашу ссору сегодня ночью и ужаснулась, но потом, утром, подумав немного, поняла, что… Словом, я не верю ни одному слову из того, что ты сказала. – Поверишь, когда узнаешь обо всем, – ответила Джесс. – Но сейчас не верю, потому что у меня было время подумать. Тебя послушать, так… Нет, Джесс, тут явно концы с концами не сходятся. С чего вдруг такой резкий поворот? Почему мы вдруг решила оговорить себя. Почему? Всем нам от этого будет только хуже. Ты сеешь вокруг себя разорение и разрушение и в первую очередь вредишь себе. Почему? Скажи! |