
Онлайн книга «Гений»
— Может, так, а может, и нет. Ваше мнение субъективно. — А кто говорил, что я объективен? Странный у нас с ним был спор. Я, торговец картинами, сражался за голые факты. Он, полицейский, полагал, что может толковать намерения художника. К тому же он заранее знал, какие вопросы я задам. У меня появилось неприятное ощущение возникшей между нами ментальной связи, и, по-моему, он тоже это почувствовал. Во всяком случае, мы замолчали и уставились на картину. — Да уж, рисовал он знатно, — сказал наконец Макгрет. Я кивнул. Он ткнул пальцем в четвертого херувима: — Алекс Ендржевски. Десять лет. Мать отправила его в магазин, велела купить кое-чего на ужин. Мы нашли разбитую бутылку молока на углу Сорок четвертой и Ньютон-стрит. В тот вечер снег выпал, и остались следы. Машины и человека. Свидетелей не нашли. — Он потер лоб. — Это был конец января 1967-го. Газеты обо всем раструбили. Понаписали ерунды из серии «Кто защитит наших детей?». И похоже, они его спугнули, потому что довольно долго он сидел тихо. А может, просто не любил гулять по холоду. — Зимой на улицах меньше детей. — Верно. Не исключено, дело и в этом. — Он показал на пятого херувима: — Эйб Каан. Я вам о нем рассказывал. Пятая жертва. — И опять никаких свидетелей. — Ну, это я сначала так думал. А потом перечитал дело и наткнулся на показания одной тетки, соседки. Знаете, бывают такие клуши — целый день на крыльце сидят. Она вспомнила, что мимо проехала незнакомая машина. — И все? Он кивнул: — Эта соседка сказала, что все машины в районе знает. Я так понял, она их специально запоминала. А эту раньше не видела. Была ли у Виктора машина? По-моему, не было. Я так и сказал Макгрету. — Это ни о чем не говорит. Мог и украсть. — Вряд ли он решился бы влезть в чужую машину. — Да вы ж ничего о нем не знаете. А решиться на убийство он, по-вашему, мог? Я не ответил. Кое-что Макгрет рассказал мне сам, кое-что я прочитал в газетах. Но одно дело статья, другое — как он об этом говорил. Словно о собственных детях. — Тот парнишка, Ла Рей… Вот его мне ужасно жалко. Всех их жалко, но тут… Он одиночка, любил побродить по улицам. И друзей у него, по-моему, не было. Видите, какая улыбка? Ему явно не нравится, что его фотографируют. Двенадцать лет пацану. Самый старший из них, только мелкий очень. Из-за этого в школе ему туго приходилось. И еще из-за того, что отца у них не было, а мама черная. Можете себе представить, как его затюкали. А мать… Я сам чуть не свихнулся! Муж ее, белый, сбежал, бросил одну с ребенком. А тут еще и ребенка убивают. Как вспомню, так вздрогну. Она на меня смотрела так, будто я голыми руками у нее из груди сердце вырвал. Мы помолчали. — Хотите дунуть? Я посмотрел на него. — Я-то точно буду. — Он с трудом встал и, шаркая, пошел на кухню. Открыл ящик. Перегнувшись через стол, я вытянул шею. Тысячу раз при мне сворачивали косяки, но не полицейские же. И не так аккуратно. Закончив, Макгрет закрыл пакет и вернулся в столовую. — Лучше всяких лекарств, — сказал он и прикурил. И тут я задал потрясающе глупый вопрос: — А у вас рецепт есть? Он засмеялся, изо рта повалил дым. — Чувак, это тебе не Калифорния. На окне у него висел плакат с бин Ладеном, и я почему-то из-за этого решил, что Макгрет не такой уж и либерал. Пришлось спросить, каковы его политические взгляды. — Либертарий, [25] — ответил он. — Дочка на стенку лезет, когда это слышит. — А она… — Она — добрейшей души человек. — Он затянулся и сдавленно произнес: — Правда, она про это забывает, когда надо упечь кого-нибудь за решетку. Ее приятель раньше ей постоянно по этому поводу мозги полоскал. С какой стати я так расстроился, что у Саманты есть парень? Я и говорил-то с ней в общей сложности — ну сколько? — минут двадцать, наверное. И все-таки я расстроился и принял из рук Макгрета косяк. Он смотрел, как я делаю большую затяжку. — А ведь за это и посадить могут. Я сделал вид, что выбрасываю косяк, но он отобрал его у меня. — Лично я помираю, а ты чем оправдаешься? Потом мы просмотрели журналы. Я принес их и сказал, что не очень себе представляю, зачем мы это делаем. Если только гастрономические привычки Крейка и погода не имеют прямого отношения к делу. Макгрет со мной согласился, но все равно пожелал посмотреть на записи в дни убийств. Генри Стронг исчез четвертого июля 1966 года. В журнале регистрации метеоусловий за этот день была запись: Солнечно. Макс. темп. 29 °C. Влажность 90 %. — Вроде похоже, — сказал Макгрет. — Квинс в июле. Следующие несколько дней были такими же увлекательными: Солнечно. Макс. темп. 28 °C. Влажность 78 %. Солнечно. Макс. темп. 31 °C. Влажность 82 %. Солнечно. Макс. темп. 26 °C. Влажность 90 %. — Интересно, данные правильные? — спросил я. — А я почем знаю? — Он полистал журнал. — Да, не много мы тут накопаем. Есть идеи? Идей у меня не было. — А что в том, про еду? Понедельник, 4 июля 1966 Завтрак — яичница Обед — яблоко, ветчина и сыр Ужин — яблоко, ветчина и сыр Вторник, 5 июля 1966 Завтрак — яичница Обед — яблоко, ветчина и сыр Ужин — яблоко, ветчина и сыр — Только время теряем, — сказал я. — Наверное, — ответил он. — Давай посмотрим, что там с Эдди Кардинале. Завтрак — яичница Обед — яблоко, ветчина и сыр Ужин — яблоко, ветчина и сыр Среда, 3 августа 1966 Завтрак — яичница Обед — яблоко, ветчина и сыр Ужин — яблоко, ветчина и сыр — Вот что мне интересно, так это как он жрал одно и то же каждый божий день. Вот главная загадка. Воскресенье, 22 января 1967 Завтрак — яичница Обед — яблоко, ветчина и сыр Ужин — яблоко, ветчина и сыр — Довольны? — спросил я. — Не жужжи. Понедельник, 23 января 1966 Завтрак — овсяная каша |