Книга Тень дракона, страница 77 – Кирилл Кащеев, Илона Волынская

– Тикав заяц через мист, довги вуха, куцый хвист. А ты дали не тикай, рахуваты починай. Раз, два, три – выйде ты! – срывая голос, прокричала Ирка.

Зайчиха встала, точно ее схватили за лапы, и из крохотного беленького тельца мгновенно вымахала встрепанная, перепуганная тетка лет сорока… разогнавшаяся свора налетела на нее сзади и опрокинула в снег.

Гарм, рыча, встал над поверженной и… задрал лапу. С журчанием водопада желтая брызчатая струя полилась на киевскую ведьму. Рядом деловито пристроился гигантский Чи-Фу, присела гончая Гекаты…

– Это что такое? – в ужасе уставившийся на жуткое зрелище, выдохнул оказавшийся рядом Айт.

Ирка присела на корточки. Тяжело дышащие псы ее собственной своры жались вокруг, не принимая участия в творящемся безобразии.

– Ведьмы не убивают друг друга, – вздохнула Ирка, шепча заклятье на затворение крови над изодранной лапой соседского кабыздоха.

– Ага – вы делаете хуже! – выпалил Айт, глядя, как визжащая Ганна Николаевна напрасно пытается прикрыться от брызжущих со всех сторон желтых струй.

– С нами было бы то же самое, – ледяным тоном отчеканила Ирка. – И мы с Танькой от этого еще бы и умерли!

– Стала бы я заключать такое условие, если бы не рассчитывала выкрутиться! – возмутилась Танька. – Я догадалась, когда ты сказала, что собаки тебя разлюбили! Понимаешь, твои парни… – она покосилась на Айта, – одного мы вытащили заклятьем… Со вторым тоже ясно, он хотел тебя убить. А третий, Андрей, – ну могла же ты просто понравиться старшекласснику! Без всяких заговоров!

Айт бросил быстрый взгляд на Ирку, и в глазах его мелькнул ревнивый желтый огонек.

– А собаки – их любовь была слишком бурной! И прошла ровно через три дня! Я вспомнила – сразу как мы воспользовались приворотной водой, ты перекинулась в собаку! Да еще этот змей, которого ты зацепила, – посмеиваясь, она кивнула на Айта. – Короче, перекрутилось заклятье, как только могло, вот и получился не человечий, а собачий приворот! Может, и хорошо, что я не успела водой воспользоваться, – закончила она, но в ее голосе проскользнуло легкое сожаление. – Ну а того, что в банке осталось, как раз хватило… Они тебя любят и ни за что не дадут в обиду. По крайней мере, в ближайшие три дня. – Она кивнула на буйствующую над киевской ведьмой адскую свору.

– Могла меня предупредить, – поглаживая пекинеса, буркнула Ирка.

– Чтобы Ганна прочла это у тебя в мыслях? – возмутилась Танька. – Единственное, чего я боялась, что она заглянет в меня или Оксану Тарасовну. Вот и сунула тебе ту контрольную, чтоб Ганна думала, будто ты пытаешься от нее что-то скрыть!

– Они долго еще будут это делать? – прервав Танькино победное повествование, почти простонал Айт.

– Думаю, хватит! – поднимаясь, решительно сказала Ирка. – Теперь все, что было ее, стало моим! – прокричала она.

И свора адских псов отпрянула от своей насквозь мокрой, отчаянно всхлипывающей жертвы. Мгновение ничего не происходило… а потом вокруг Ганны Николаевны закружился ореол пестрых огоньков.

Первый, сверкающий как маленький изумруд, метнулся прочь и опустился в подставленные Иркины ладони. За ним полетел еще один, еще и еще… Огоньки мерцали и переливались у Ирки между пальцами, казалось, она сжимает полные пригоршни драгоценных камней.

– Все это она отобрала у мертвых ведьм, – прошептала Танька.

Ирка подняла глаза и… беспомощно поглядела на Айта. Точно спрашивая…

– Ничто не пропадает ни в вашем мире, ни в нашем, – мягко сказал он. – Ничто не исчезает бесследно.

Ирка подумала и вскинула руки. Закрутилась на месте, вздымая ветер разлетающимися черными волосами. Огоньки весело затанцевали в воздушном водовороте и порскнули в разные стороны, точно каждый знал, куда лететь.

– Ну вот, – улыбаясь во весь рот, счастливо вздохнула Танька. – Под этот Новый год по всему миру народится много новых ведьм!

– Но это еще не все! – вдруг мрачно сказала Ирка и, властно протянув руку, шагнула к Ганне Николаевне. – Отдай! Ты проиграла! Отдай!

Мокрая женщина заворочалась в снегу, пытаясь отползти от грозно возвышающейся над ней девчонки:

– Не надо! Не забирай! – дрожащими губами прошептала она. – Я… Я расскажу тебе свое заклятье! Я… я отдам тебе Спиридона!

Ирка обернулась. Сковавший Спиридона снежный шар осыпался мелкой пылью – держа свой нож неловко, как кочергу, высокий светловолосый парень топтался рядом. Ирка вздохнула и покачала головой.

Ганну Николаевну выгнуло дугой – и крохотный, как маковое зернышко, тусклый и кажущийся неприятно грязным огонек сел Ирке на кончик пальца.

– А может, я это… крыльцо тебе починю? – тоскливо спросил Спиридон.

– Если ты за кулек с продуктами и дискотеку убить готов – представляю, что после крыльца начнется! Не складывается как-то у тебя с девчонками… – Ирка крепко сжала тусклый огонечек между пальцами.

В кулаке точно пожар вспыхнул. Нестерпимая боль заставила Ирку согнуться пополам. Ее окутал пылающий зеленый ореол, а в руке словно билось живое – извиваясь, как полураздавленные черви, длинные грязно-фиолетовые искры простреливали между пальцами, будто норовили убежать… и становились все слабее, бледнее, таяли, размываясь в нестерпимом изумрудном сиянии Иркиного дара. И наконец пропали совсем.

– Какая гадость! – с чувством сказала Ирка, морщась, как если бы проглотила полную ложку пересоленной холодной манной каши с комками.

Она медленно разжала кулак – на ладони, тускло отсвечивая сталью, лежал крохотный, точно игрушечный ножик. Точная копия жуткого тесака Спиридона. Ирка повертела его между пальцами – ножик хрустнул, как стеклянный, и переломился пополам.

Раскачивая деревья сквера, взметнулся горячий, как из пустыни, вихрь. Спиридон жалко усмехнулся и потек, как сметенная ураганом надпись на песке, рассыпаясь густой черной пылью.

– На самом деле он умер двести лет назад, – тихо сказал у Ирки за спиной Айт. – Мертвые не должны ничего решать в мире живых… какой бы из миров это ни был.

– Я знаю, – так же тихо ответила она. – Я знаю.

– Мерзавки! – хрипло выдохнул ненавидящий голос. – Гадины!

– Они не гадины! – физиономия Айта опять стала обиженной. – Гад здесь я!

– Ты – сволочь! – мокрая, грязная, встрепанная Ганна Николаевна, совершенно не похожая на недавнюю холеную, самоуверенную даму, ползла по снегу – ползла к пятну сухого, как старая пыль, черного пепла, оставшегося после исчезновения Спиридона. Кожа ее стремительно желтела, покрываясь пятнами, рот превратился в тонкую сухую щель, окруженную складками морщин. – Вы отняли у меня все, все! Как вы могли? Как вы посмели? Чем мы со Спиридончиком вам мешали?

И было в ее голосе столько искреннего, негодующего непонимания, столько праведного гнева, что Ирка даже на мгновение смутилась.