Онлайн книга «Глубокое волшебство»
|
…но хочет? Вот почему он мечется, словно пытается вырваться из каких-то невидимых, но прочных тисков". Нита вдруг переполнилась неясной жалостью к этой бледной молчаливой тени, снующей около нее. Она уже не сторонилась, а подплыла поближе к Бледному и мгновение скользила с ним бок о бок. — Жаль, что я не могу помочь тебе, — проговорила Нита. — Зачем? Разве Властелин умеет чувствовать горе и одиночество? — Теперь в его голосе не осталось и намека на печаль или раздумье. Лишь спокойное высокомерие. — А чужое горе тем более? — не удержалась Нита. Эд'рум ответил долгим молчанием. — Я понимаю, — снова начала придавленная этим молчанием Нита, — надо страдать беззвучно и безмолвно. И все же всегда надеешься, что принесший горе сочувствует тебе. Они проплыли еще несколько длин, рассекая постепенно темнеющую воду. И страх снова стал постепенно охватывать Ниту. А разум ее кричал и неистовствовал: «ТЫ ПРОСИШЬ О СНИСХОЖДЕНИИ, ЖДЕШЬ ЖАЛОСТИ ОТ СУЩЕСТВА КОТОРОЕ СОБИРАЕТСЯ УБИТЬ ТЕБЯ? ТЫ СУМАСШЕДШАЯ!» Наконец Эд'рум произнес: — Ты хорошо говорила. И мы сделаем так, чтобы Жертвоприношение было радостным. Ты молодая и никогда не любившая. Я старый и никем никогда не любимый. — В голосе акулы слышалось лишь ледяное спокойствие. — Такой Песни Море еще не видело. И вряд ли увидит. — Х'Нииит, — донесся до них с южной стороны маяка Амброуз голос Ш'риии, — твое время уже почти истекло… — Мне нужно возвращаться, — сказала Нита. — Эд'рум… — Да, Молчаливая? Нита сама не понимала, почему она сказала это: — Прости меня! — Впервые меня просят об этом, — бесстрастно ответил Властелин. — Ладно, и ты меня прости. Плыви, Килька. Я не забуду твоих слов. Нита взглянула на акулу. Безжалостные, непрозрачные, словно бы лишенные глубины глаза на мгновение задержались на ней, и Эд'рум, грациозно изогнувшись, проплыл мимо. — Плыву-у! — пропела Нита в ответ на призыв Ш'риии и повернула на юг. И бледная тень не сопровождала ее. Следующие несколько часов, пока вода все продолжала темнеть и тяжелеть, протекли для Ниты в бесконечных переливах музыки и пения, утомляющих повторениях слов, которые могли испугать ее, если бы у нее было время пугаться. И что-то росло в ней, медленно, постепенно охватывая все ее существо. Странное приподнятое настроение — вот что она ощутила вдруг. Она продолжала петь, не раздумывая, почти не осмысливая пропетые строчки и слова, охваченная этим радостным чувством в надежде, что оно будет длиться все время, до того самого момента, когда все кончится. Вместе с другими Посвященными она повторяла еще и еще раз то, что станет ее последними словами: …Море, услышь меня снова И сделай Законом мной изреченное слово… — Правильно. Теперь немного отплыви. Никто не должен услышать этой части Песни. Плыви вверх и в сторону центра, туда, где есть острый выступ скалы. Вот сюда… Должна ли я принять этот ничтожный Дар? Тайну смерти познать и потерять Власть? Так пусть же узнают, кто принял удар, Кто кровь и дыханье свое позволил украсть, Чей голос и разум превыше ничтожной Игры. Появится Некто, откроет, что скрыто от вас до поры — Что явно и тайно дано не случайно — Имя мое. Не дозрела я для любви, Зато для смерти созрела… — О Боже!.. …Пусть горло мое раздирает страх, Свой удел принимаю смело. В бледное тело зубы впились. Пусть облаком алым колышется кровь. Да, я не боюсь. Движенье и жизнь Море вольет в меня вновь… …И бледная тень снова нависла над ней, и ровный голос речитативом на одной шипящей ноте протянул единый мотив, повторяя его вновь и вновь… …Нету любви у меня и Власти, Дайте мне тех, кто слаб и несчастен, Дайте мне тех, кто готов пропасть, И возродится былая Власть… Странное возбуждение продолжало расти. Нита уже не управляла своим голосом, а это приподнятое состояние духа словно бы вело Песню само по себе, наполняло ее силой волшебства. И дрожала, бурлила вода. И уже отдаленно звучал голос Властелина акул, заглушаемый звуками Песни. И страх превращался в восторг. И беда в победу… Я принимаю твой Дар, Одинокая Сила, — Смерть принимаю, не споря. Пусть она с Морем сольется и станет Частью великого Моря! Смерть принимая, ее изымаю из мира, Из Времени, чье непрерывно теченье. Ее, как подарок, с собой забираю, А Времени щедро дарую рожденье. Вонзай свои зубы в покорное, мягкое тело, Пусть ненависть черная хлещет волной. Победа твоя означает твое пораженье — Посланница Смерть умирает со мной. …В последний раз Нита пропела это и осталась неподвижной, измученной, словно бы опустошенной. Мгновение она ничего не видела, кроме встревоженных глаз Кита, впившихся в нее откуда-то издали, из-за границы круга. И еще ощутила легкое прикосновение всколыхнувшейся воды, когда Эд'рум проплыл над ней. — Вот так, — наконец тихо произнесла Ш'риии. — А теперь… Она умолкла и выплыла из круга Посвященных. Следом за ней медленно потянулись сначала Синий, а потом и остальные. И все они выводили погребальную Песнь для Молчаливой — последний аккорд побежденной Смерти и отринутой Одинокой Силы. Нита поднялась на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Она прорвала пленку воды и оказалась под вечерним небом. На западе алыми угольями полыхал закат, на востоке поднималась луна, которой не хватало всего крохотной дольки, чтобы стать полной. Она казалась раздувшейся и янтарной сквозь дымку нагретой воды. А на севере — тьма, пронзаемая лучом света, льющегося от маяка Амброуз. Луч этот беспокойно скользил по волнам желтоватой лентой. А ниже маяка, заслоняемые волнами, всплывали и тонули красные огоньки манхэттенских небоскребов, словно воспаленные глаза города. С юга им подмигивало красно-оранжевое око Арктура, отсвет которого мелкими искрами пересыпался с волны на волну. Нита отдалась волнам и равномерно качалась на них, тяжело дыша. Вода словно бы убаюкивала ее. «О небо, — думала она, — помоги мне!..» Позади нее на поверхность вырвался кашалот. Это был конечно же Кит! Разогнав огромную волну и выпустив в воздух мощный фонтан воды, кашалот приблизился: — Нита… |