Книга Городские легенды, страница 58 – Чарльз де Линт

— Я... я не понимаю, о чем речь, — заявила она.

— Я видел, как ты разговаривала со Сьюзи, — ответил он, без церемоний усаживаясь рядом с ней. — Она всегда набирает новеньких для Полли.

И тут Лесли впервые стало по-настоящему плохо. Дело было даже не в том, что она до смерти боялась этого парня, а в том, что она, похоже, допустила ужасную ошибку, доверившись Сьюзан.

— По-моему, мне пора, — сказала она.

Лесли попыталась встать, но ужасный тип схватил ее за руку. Потеряв равновесие, она снова упала на скамью.

— Эй, слушай, — рявкнул он. — Я ведь тебе, можно сказать, услугу оказываю. У Полли сейчас девчонок десять-двенадцать, и они вкалывают на него, как лошади. Я вижу, что ты девочка славная, и не хочу, чтобы ближайшие десять лет ты провела, подставляя задницу всякому встречному-поперечному, и все ради ублюдка, который подсадит тебя на иглу раньше, чем кончится неделя.

— Я...

— А у меня дело чистое. Никакой наркоты, все девушки хорошо одеты, живут в нормальных квартирах по двое, а не по десять человек, как у Полли. У каждой по два, максимум три клиента за ночь, а Полли гоняет своих по улицам девять-десять часов подряд.

Говорил он спокойно, даже дружелюбно, но Лесли от его слов было страшно, как никогда в жизни.

— Пожалуйста, — начала она. — Вы ошиблись. Мне правда нужно идти.

И она снова попыталась встать, но он положил ладонь ей на плечо, так что она не смогла подняться. Его голос, до сих пор такой вкрадчивый и мягкий, зазвенел железом.

— Ты уйдешь отсюда со мной или никак, — заявил он. — Другого выбора нет. Разговор окончен.

Он встал и потянул ее за собой. Его пальцы клещами впились в ее руку. Когда ее дневник упал на землю, он остановился, подождал, пока она поднимет и спрячет его в рюкзак, а потом грубо поволок ее прочь от скамьи.

— Мне больно! — вскрикнула Лесли.

Он наклонился к ней, так что его губы оказались в нескольких сантиметрах от ее уха.

— Будешь вопить, — прошипел он, — узнаешь, что значит больно. Веди себя как следует. Теперь ты на меня работаешь.

— Я...

— Повторяй за мной, цыпочка: я — девушка Каттера.

На глаза Лесли навернулись слезы. Она оглянулась, но никто в парке не обращал на них ни малейшего внимания. А тут еще Каттер встряхнул ее так сильно, что она чуть язык себе не прокусила.

— Ну, — потребовал он. — Я жду.

Его взгляд подсказал Лесли, что лучше делать, как он велит, если не хочешь нарваться на что-нибудь похуже. Он еще крепче стиснул ее руку, пальцы вдавились в нежную плоть предплечья.

Говори!

— Я... девушка... Каттера.

— Ну вот видишь? Совсем не трудно.

И он снова подтолкнул ее вперед. Больше всего на свете Лесли хотелось вырваться из его жестокой хватки и бежать, но пока он вел ее через парк, она обнаружила, что страх лишил ее воли и она может только покорно перебирать ногами.

Никогда прежде не чувствовала она себя такой беспомощной и одинокой. Ей стало стыдно.

— Пожалуйста, не шутите так, — отозвалась Анна на предложение Сирина обратиться к феям, чтобы те помогли им разыскать Лесли.

— Вот именно, — поддержала ее Мэран, хотя она, конечно, отнюдь не считала слова мужа шуткой. — Еще не время.

Сирин тряхнул головой:

— А по-моему, момента удачнее просто не придумаешь. — И снова обратился к Анне: — Не люблю лезть в чужие дела, особенно ссоры, но раз уж вы сами пришли к нам за помощью, думаю, что имею право спросить: а почему, собственно говоря, Лесли убежала из дома?

— Что это за намеки такие? По-вашему, я плохая мать?

— Ну, этого я не утверждаю. Мы слишком долго не встречались, чтобы я мог судить. Да и потом, разве это мое дело?

— Сирин, прошу тебя, — сказала Мэран.

Анна почувствовала, как где-то между висками

нарастает головная боль.

— Тогда я не понимаю, — сказала женщина. — О чем вы?

— Мэран и я любили Элен Баттербери, — начал объяснять Сирин. — Не сомневаюсь, что и вы тоже были к ней привязаны, однако знаю, что, по вашему мнению, она была немного не в себе. Она рассказала мне, что когда ее муж, Филип, умер, вы серьезно убеждали Питера определить ее в специальное заведение. Речь шла не о доме для престарелых, но, как бы это выразиться, о лечебнице для слегка тронувшихся умом.

— Но она...

— Любила рассказывать всякие чудные истории, которые вам казались бессмыслицей, — перебил ее Сирин. — Она не только видела и слышала скрытое от большинства, но и обладала чудесным даром: в ее присутствии другие люди тоже могли заглянуть в невидимый мир фей. Однажды это произошло и с вами, Анна. И по-моему, вы так и не простили Элен этого.

— Но... это же неправда.

Сирин пожал плечами:

— Сейчас это уже неважно. Если я правильно понимаю суть дела, главное заключается в том, что вы всю жизнь прожили в страхе, как бы Лесли не выросла такой же странненькой, как ее бабушка. И если это так, то девочка именно потому убежала из дома, что не могла больше мириться с вашим открытым сопротивлением ее вере в фей.

Ища поддержки, Анна бросила взгляд на Мэран, но та, хорошо зная своего мужа, помалкивала. Он всегда такой: молчит, молчит, а потом как откроет рот и ничем его не остановить, пока все не выскажет.

— За что вы так со мной? — жалобно начала Анна. — Моя дочь убежала из дома. И все... все вот это... — Она сделала рукой неопределенное движение, как будто имела в виду то ли комнату, то ли весь разговор. — Оно же не настоящее. Карлики, феи и прочая ерунда, о которой так любила распространяться моя свекровь, их же просто не существует. О, она любого могла убедить, что все это на самом деле, уж я-то знаю, но вообще-то их нет.

— В вашем мире, — сказал Сирин.

— В реальном мире.

— Это не одно и то же, — возразил Сирин.

Анна начала выкарабкиваться из недр мягкого дивана.

— И чего ради я все это слушаю, — бормотала она. — Моя дочь убежала, я надеялась, что вы мне поможете. Но раз вы надо мной насмехаетесь, я пошла.

— Если я и затеял этот разговор, — попытался успокоить ее Сирин, — то только ради Лесли, а не чтобы посмеяться над вами. Мэран только о ней и говорит. Похоже, она чудесный, одаренный ребенок.

— Так оно и есть.

— Вот потому-то меня так бесит сама мысль о том, что ее пытаются засунуть в маленький деревянный ящичек, для которого она не создана. Ей ломают крылья, завязывают глаза, затыкают рот, не дают слышать.

— Ничего подобного я с ней не делаю! — завопила Анна.