Книга Волчья тень, страница 71 – Чарльз де Линт

– И тебя туда же.

Голоса затихают – они возвращаются к опушке. Джорди поднимает взгляд на меня, но я мотаю головой.

– Еще рано, – выговариваю я одними губами.

Предпочитаю, чтобы они ушли подальше, потому что, спускаясь, мы наверняка нашумим. И мы выжидаем, отсиживая мягкие места на жестких насестах, пока до нас не доносится кашляющий звук заведенного мотора.

Тогда мы начинаем спускаться, разминая затекшие руки и ноги.

На земле нас пошатывает – больше от пережитого возбуждения, чем от онемевших конечностей.

– Я и впрямь чуть не намочил штаны, – признается Джорди, – когда они открыли стрельбу.

– И я тоже.

Я уже тверже стою на ногах и подхожу к своему рюкзачку. Но спасать там нечего. О смене одежды и туалетных мелочах можно забыть. Мне удается извлечь целую зубную щетку и трусики – в дырках от пуль, но носить можно.

– А теперь что? – спрашивает Джорди. Выдирая из волос остатки смолы, я разглядываю звериную тропу. Пальцы после этого тоже слипаются. Вытираю их о джинсы.

– Не хочется мне возвращаться на дорогу, – говорю я, – по крайней мере, не сразу.

– Думаешь, станут нас поджидать?

Я качаю головой:

– Просто этот проселок длинный, и они могут довольно долго мотаться по нему туда-сюда. Думаю, лучше срезать напрямик. Как у тебя с чувством направления?

– Не так хорошо, как у Кристи. Его можно куда угодно закинуть, и он выберется, будто у него компас в голове.

– И у меня тоже неплохо, – говорю я ему. – Сейчас мы к юго-западу от Тисона, так что надо просто заметить, где солнце, и держать курс в. нужную сторону.

Джорди смотрит на меня с сомнением.

– Или ты предпочитаешь новую встречу с Роем, Томпсоном и кто там у них третий?

– Ну, если ты так ставишь вопрос…

Эта прогулка по лесу оказалась бы куда приятнее, если бы не была вынужденной благодаря этой шайке. Хоть я и знаю, что они давно убрались, а все же невольно вздрагиваю, стоит заверещать белке или сойке выбранить нас с верхушки сосны. Джорди все еще не верится, что подобное вообще могло случиться, и он без остановки обсуждает «эту троицу бандитов… Так вот взяли и начали стрелять. Может, они и шутили, но ведь так можно и убить…».

«Как будто их это волнует», – думаю я, кивая на его слова. Хоть я и выросла с такими же, мне все равно не понять, что творится в их темных мозгах.

К тому времени, как нам попадается ручей, мы прикончили сок и съели одну из плиток шоколада. Я споласкиваю бутылку и набираю в нее воды.

– Ты уверена, что это можно пить? – беспокоится Джорди.

– Не уверена, но что делать-то? А вообще она течет с гор. Разве что белочка в нее покакала.

Я делаю большой глоток и притворяюсь, будто меня тошнит. Джорди испуганно бросается ко мне, потом видит, что я ухмыляюсь, и с размаху хлопает по спине. Он допивает воду, и мы снова наполняем бутылочку из-под сока.

Часов у нас нет, но по высоте солнца я прикидываю, что уже больше шести. Скоро начнет темнеть. Я молча шагаю дальше по тропинке, но идти всю ночь не намерена. В этих холмах и при дневном свете закружить недолго, а в темноте наверняка заплутаешься.

Как только небо начинает предзакатно бледнеть, вылетают комары. Меня они не беспокоят, зато Джорди сводят с ума.

– Перестань их размазывать, – говорю я. – Только приманиваешь новых.

– Если я оставлю их в покое, они у меня всю кровь высосут до последней капли, – огрызается он, прихлопывая кровососа на виске. С отвращением рассматривает кровавое пятно на пальце. – Почему это тебя не кусают?

– Один из моих талантов. Моя кровь – яд для мелких и крупных кровопийц.

– Как же, как же!

– На самом деле, – уточняю я, – это не совсем правда. Мой талант состоит в том, чтобы, собираясь в места, где много комарья, всегда прихватывать с собой кого-нибудь повкуснее себя.

Нам везет: как раз когда сумерки переходят в ночь, а Джорди уже изнемог от кусачих тварей и я всерьез начинаю искать местечко для ночлега, мы выходим на гребень, где кто-то устроил охотничий лагерь. Всего-навсего хижина в одну комнату, бревенчатые стены и односкатная жестяная крыша, нависающая над поленницей, но для нас и это чудо. Тем более что на окнах ставни и дверь закрывается плотно. Комаров мы оставляем снаружи.

Джорди опять сомневается:

– А если хозяин появится?

Я понимаю, что ему в первую очередь приходят в голову мысли о подонках вроде тех, что загнали нас в лес.

– Сезон сейчас не охотничий, – успокаиваю его я. – Да ты сам посмотри. Здесь никого, кроме мышей, сто лет не бывало.

Мы выметаем мышиный помет, находим в обитом жестью ящике одеяла и разводим огонь в железной печурке. На подоконнике горит свеча, и в хижине становится по-настоящему уютно. Джорди обнаруживает банку фасоли, тушенку и суп в картонной упаковке. На ужин у нас фасоль и овощной суп. Пару долларов мы оставляем на полке в уплату за съеденное. Утром надо набрать хворосту, чтобы пополнить ящик у поленницы. Простейшая вежливость.

Пожалуй, в ту ночь нас могло бы одолеть романтическое настроение, но вместо этого мы принимаемся обмениваться боевым опытом жизни в семье более подробно, чем когда-либо прежде, описывая, как каждый оказался на улице и чем там приходилось заниматься, чтобы выжить. Такие рассказы для романтических порывов – все равно что холодная вода. Я хочу сказать, не бывает близости больше, чем тогда, когда мы сидим на одной кровати, прислонив голову к одному изголовью, и разговариваем, и, само собой, та ночь скрепила нашу дружбу на всю жизнь, только вот после того, как мы разобрали стены внутри себя, которыми отгораживались от всего мира, у нас уже не осталось сил думать об отношениях между девочками и мальчиками.

По правде сказать, мне еще много лет надо прожить, прежде чем я смогу решиться на физическую близость с мужчиной, а поддерживать такие отношения я так и не научилась до сих пор. И наверное, Джорди это чувствует. А может, я просто не в его вкусе. За прошедшие годы я не раз убеждалась, что если он кем и увлекается, так это всегда высокие яркие девицы. Хотя один раз разговор касается моей внешности – не помню уж, как он зашел, – Джорди качает головой, услышав мое мнение о себе.

– Не понимаю, с чего ты это взяла, – говорит он. – Ты же красивая.

– Как же, как же! Такой красотой можно детей пугать.

– Ты еще скажешь, что тебе ни один парень этого раньше не говорил…

– Еще бы! – огрызаюсь я. – С первого слова. Им всем только одно нужно.

Джорди вздыхает.

– Со многими, может, и так, – говорит он, – но не со всеми. Некоторых интересует не только упаковка.