Онлайн книга «Маленькая страна»
— А что случилось потом? — спросила Джоди. — Холодное железо. Джоди покачала головой: — Не понимаю. — Ваш мир помешался на металлах, но золота, серебра, меди, бронзы и олова вам вскоре оказалось недостаточно. Вам понадобилось железо из-за его прочности. Однако оно обернулось анафемой для нас и таковым остается по сей день. Тонкая грань между нашими мирами постепенно превращалась в толстую стену, и вскоре только сны поэтов могли проникать сквозь нее. — А ты поэт? — поинтересовалась Джоди. — Однажды я видела поэта — в Трущобах. Его стихи были забавными, хотя и не всегда рифмованными. Ты какие пишешь? — Я говорю о стихах в старом понимании, — ответил Эдерн. — Их слова наполнены магией. — А я думала, что магия кроется в именах. — Верно. Но ведь имена — это тоже слова, причем те, что мы усваиваем самыми первыми, только-только начиная изучать окружающий мир. Для большинства из нас они теряют свою силу, когда мы вырастаем, но над поэтами время не властно. — Так ты все-таки поэт или нет? Ну, в том самом смысле? Ты… ты волшебник? — В некотором роде — да. — Тогда почему ты не использовал свою магию, чтобы сбежать от Вдовы? — Потому что она заключила меня в тело из железа. — В сплаве, из которого была сделана кукла, содержалось железо? Эдерн кивнул: — Она поймала мой спящий дух и перенесла из моего мира в ваш, а затем поместила в металлическую ловушку так, чтобы я не мог вернуться домой, где осталось спать мое настоящее тело. — Так, значит, ты никогда не был путешественником? И Вдова не превращала тебя в Маленького Человечка, как меня? — Нет. — Почему ты солгал мне? — Я не был уверен, что могу тебе доверять. — Но теперь-то ты мне доверяешь? — Теперь я доверил бы тебе даже собственную жизнь. — И что же изменилось за столь короткий срок? — Я узнал тебя. Если бы мы провели в твоем мире немного больше времени, я бы сказал тебе об этом еще там. „Сейчас, конечно, можно говорить все, что угодно“, — подумала Джоди. Но потом вдруг почувствовала, что верит Эдерну, сама не понимая почему. Может, она тоже „узнала“ его, что бы под этим ни подразумевалось. А может, ей просто хотелось ему верить… — Зачем тебе понадобилось, чтобы я очутилась здесь? — спросила она наконец. — Наши миры нуждаются друг в друге. Они разделились, и это повлекло за собой дисгармонию, в результате которой сегодня страдают оба наши народа. Ваш мир все более стремится к упорядоченности и рационализму, все в нем разложено по полочкам. Скоро люди совсем утратят способность мечтать, верить в волшебство, радоваться встрече с чудом, и их разум покроет плотная пелена. Со временем ваш мир станет таким тусклым и унылым, что обитатели сами разрушат его своим невежеством и слепотой. — А твой мир? — Он становится слишком сказочным. Магия прямо-таки бурлит в нем. Все воображаемое немедленно воплощается в реальность, и если это срочно не взять под контроль, то очень скоро мой мир превратится в царство хаоса. — Звучит как одна из сомнительных теорий Дензила, — улыбнулась Джоди. — Как это? — Ну, он говорит, что у каждого полушария нашего мозга своя… — девушка немного помолчала, подбирая нужное слово, — своя функция. Левое — доминирующее — похоже на капитана люггера: оно отвечает за все внешние аспекты жизни, причем следит за ними так внимательно, словно смотрит через микроскоп. А правое вмещает наше скрытое „я“. Именно оно — источник всех наших чувств и инстинктов. Оно обеспечивает нам широкое видение мира, но связывает его отдельные части воедино не методом проб и ошибок, а интуитивно. Проблема заключается в том, что правым полушарием нельзя управлять так, как левым, — вот почему Дензил называет это „я“ скрытым. Однако если его не задействовать совсем, она заснет. Дензил говорит, что человек может стать полноценной личностью, только если у него одинаково развиты оба полушария. — Совершенно верно, — согласился Эдерн. — Ваш мир тускнеет, быстро превращаясь в мрачное, тоскливое место, пропитанное запахом тлена. А в моем мире так много света, что однажды он может попросту поглотить нас. Все мы — и ваш народ, и мой — наделали ошибок, которые можно исправить, только вновь объединив наши миры. — Но ты заблуждаешься, — возразила Джоди. — В моем мире тоже есть люди, способные создавать прекрасные вещи, — художники и скульпторы, писатели и музыканты… Если в них нет вашего света, то где тогда они берут вдохновение? — А много ли таких людей по сравнению с остальными? — прищурился Эдерн. Джоди опустила голову. — То же самое происходит и с нами, — вздохнул Эдерн. — У нас тоже есть мыслители и ученые, но их единицы, и, хотя они весьма уважаемы, едва ли кто-нибудь отчетливо понимает, что ими движет и что они пытаются донести до нас. Джоди медленно кивнула: — Это как с творцами в моем мире. Я думаю, иногда они сами не знают, что и зачем создают. — Они подсознательно тянутся к Призрачному Миру, — улыбнулся Эдерн. — Точно так же, как мой народ тянется к Миру Железному — к вашему. Это признание показалось Джоди прекрасным поводом спросить о том, что занимало ее с первых минуты пребывания в Призрачном Мире. — А где твой народ? — Они прослышали о твоем прибытии и теперь не выйдут, пока ты здесь. — Очень мило, — надулась Джоди. — Нет-нет, — поспешил успокоить ее Эдерн. — Не обижайся. Ничего личного — у них есть для этого веская причина. Соприкоснувшись с Железным Миром, мы навсегда теряем покой. Мы и так тоскуем по своей второй половине и мечтаем о воссоединении, а после встречи это чувство может стать настолько невыносимым, что мы попросту сойдем с ума. — Так же как смертные, побывавшие в Волшебном Царстве? Эдерн кивнул. — Наши сказки повествуют о том же, — заметила Джоди. — Мол, подобный опыт способен сделать человека сумасшедшим… или поэтом. — Она пристально посмотрела на Эдерна. — С тобой так и случилось? Он снова кивнул: — Я проспал в вашем мире слишком долго. — Проклятие! А со мной это тоже произойдет? — Не знаю. Но надеюсь, что вместе мы что-нибудь придумаем. — Но я не обладаю магическим даром, — развела руками Джоди. — Я вообще ничего собой не представляю. — А тебе ничего и не нужно. Только сочувствие… и музыка. Джоди рассмеялась: — Тогда ты выбрал не того человека. Я не играю ни на каких инструментах, а когда пытаюсь петь, люди и вправду бурно аплодируют, но лишь для того, чтобы заставить меня замолчать. |