Онлайн книга «Нереальное приключение»
— Похоже на сказку из книжки, правда? Как Джек Шпрауль приручил ястреба с алым хвостом. — Может быть, только нам не приходилось спасать сына вождя, как это сделал Джек со своим ястребом. — А ты можешь прокатиться на ней верхом, как Джек на ястребе? — интересуюсь я. В голове рисуется забавная картинка: мы несемся по территории верзил вперед, свободные и счастливые, ветер бьет в лицо, а я скачу на собаке все быстрее и быстрее, и никто не может догнать нас. Но Бакро отрицательно качает головой: — Нет. Рози не позволяет ничего на себя надевать: ни уздечку, ни ошейник. Она даже тележку тащить не хочет. Мне кажется, она слишком долго оставалась привязанной на цепи, и у нее плохие воспоминания о сбруе любого типа. — Но как с ней могли так жестоко поступить? — удивляюсь я, поглаживая жесткую спинку Рози. Бакро только пожимает плечами: — А почему верзилы вообще делают много такого, что поражает нас? Его вопрос кажется мне риторическим, но он ждет ответа. — Потому что они могут это сделать, — отвечаю я. Мне это не раз объясняли родители с самого детства. — Вот именно. И все малявки знают это. Я сразу догадываюсь, зачем он напоминает мне об этом. Может быть, чуть раньше он и не стал ничего говорить по поводу дружбы с Ти-Джей, но сейчас дает понять, чтобы я была с ней поосторожнее. Неважно, какие отношения связывают нас, она все равно остается верзилой. Ей требуется лишь один раз серьезно рассердиться, чтобы посадить меня в стеклянную банку. Или расплющить в лепешку, особенно над этим не задумываясь. Я, конечно, не утверждаю, что она поступит именно так. Скорее всего, этого никогда не произойдет. Но дело в том, что в принципе она физически в состоянии это сделать. Бакро гладит собаку в последний раз, после чего подзывает меня к себе. — А теперь посмотри вот на это. Он поворачивается и тут же исчезает в ворохе сухой травы. Я следую за ним, а он уже ждет меня у входа в кроличью норку, вырытую между корней кедра. Рози стоит позади нас, но я уже не нервничаю, и мне приятно сознавать, что я могу попросту игнорировать ее присутствие. — Ты здесь живешь? — спрашиваю я. — Не совсем так. Мне нужны запасные норы, где я мог бы спрятаться, если меня кто-нибудь увидит и захочет поймать. У меня в этой местности полно таких убежищ. Я убираюсь в них и оставляю там свечи и запас хвороста. Все это хорошо, но зачем ему шататься по ночам, тем более в таком месте? Я осторожно осведомляюсь: — А разве не опасно ночью оставаться на улице? — Если ты хочешь избежать контакта с верзилами, то нет. — А мне всегда приходили на ум только хищники, которые могут съесть меня в любую минуту, — признаюсь я. — Вроде той кошки, которая приняла меня за аппетитную закуску. Но он со мной не соглашается. — Если ты много времени проводишь на природе, вероятнее всего, с тобой ничего плохого не случится. Кроме того, у меня есть Рози. — Заметив недоверчивое выражение на моем лице, он тут же добавляет: — Она, как правило, не отходит от меня надолго. Я вспоминаю весь ужас встречи с кошкой. Рози мне не кажется надежной защитницей. Ведь кошка могла бы уже придушить меня и наполовину съесть, прежде чем появилась Рози. — А что делать, если тебе нужно выйти на открытое пространство? Ну, скажем, перейти поле или очутиться на другой стороне улицы? Я спрашиваю об этом, потому что до дома Ти-Джей придется перейти немало улиц. Бакро улыбается: — В этом случае нужно быть предельно осторожным. Ты зайдешь внутрь? Я с сомнением разглядываю кроличью норку. — Там полный порядок, — добавляет он. — Я уже закончил уборку. Внутри действительно здорово. Я убеждаюсь в этом, как только следом за Бакро захожу в норку. Поначалу мне кажется, что здесь очень темно, но, когда мы заворачиваем за поворот, норка расширяется. В ее конце горят свечи, освещая путь. Спуск не слишком крутой. Мы с Бакро передвигаемся свободно, нам даже не приходится пригибаться, а вот Рози испытывает некоторые неудобства, пробираясь внутрь. В норке пахнет землей, но не сыростью, как я предполагала раньше. С потолка этого странного жилища торчат корни кедра, и мне забавно смотреть на дерево снизу вверх. Оказывается, у деревьев корни растут примерно так же, как и ветви, но только об этом никто не задумывается, потому что редко кому посчастливится увидеть дерево с такого необычного ракурса. На полу расстелено сено. В углу я даже замечаю кровать. Хотя нет, это не то, что вы подумали. Это соломенное ложе с веточками, которые придают ему определенную форму и поддерживают ее. Тут же свалена охапка хвороста, о котором он говорил, а рядом лежит его рюкзак. Рози подходит к кровати и устраивается рядом с ней. Она некоторое время смотрит на Бакро, потом кладет голову на передние лапы и закрывает глаза. — Ну, и что ты скажешь? — вопрошает Бакро, испытывая гордость за созданное им жилище. — Здесь… интересно, — замечаю я. — Простовато немного. Он хохочет: — Но я ведь здесь не живу. Это только убежище, чтобы спрятаться в случае опасности. — Верно, я забыла, — смущаюсь я и судорожно соображаю, что нужно сказать, чтобы замять промах. — Но где же очаг? — А тут его вообще нет как такового. Зато имеется запасной выход. Вон там, видишь? Он указывает на более узкое отверстие, которое я поначалу и не заметила. По тому, как расставлены свечи и как они освещают комнатку, я понимаю, что запасной выход находится в самом темном ее месте. — Видишь, тут воздух продувается, и если бы я захотел выстроить очаг, это было бы возможно. Гаснуть он не будет. Тяга здесь хорошая, а вот сквозняка не наблюдается. — По-моему, ты продумал все до мелочей. Он пожимает плечами. — Каждый лесничий должен иметь такие местечки, где он всегда может спрятаться. На тот случай, если его кто-нибудь прогонит из его основного жилища. — А вдруг эту норку займет какое-либо животное? — Перед тем как мы уйдем отсюда, я надежно закрою оба входа, и сюда никто не проникнет. — Потрясающе. Мы садимся на соломенное ложе, и я начинаю изучать свои туфли, соображая, как можно еще поддержать беседу. Но ему, кажется, не требуется постоянно говорить. Иначе он никогда не стал бы лесничим и не жил в одиночестве. Но на меня тишина почему-то действует угнетающе. — А разве ты не скучаешь по телевизору и другим чудесам техники? — интересуюсь я. Он улыбается. — А ты не скучаешь по бесконечному небу и птичьему пению? |